Опубликовано 17 октября 2003, 00:05

Роман по-американски (часть вторая)

Глава 7     На обед мы доели остатки борща, подогрели чизбургеры и открыли одну из баночек мясного паштета. Том попросил "Охотничьих просторов". - Зачем? - удивилась я, - тебе же не нравилось.
Роман по-американски (часть вторая)

© История любви

Глава 7     На обед мы доели остатки борща, подогрели чизбургеры и открыли одну из баночек мясного паштета. Том попросил "Охотничьих просторов". - Зачем? - удивилась я, - тебе же не нравилось.

  • Ко всему человек привыкает, - заметил Том, - и потом я же хочу стать настоящим русским.

Я не стала интересоваться, для чего ему это надо (я даже не знала зачем он вообще приехал в Россию) и протянула ему заветную бутылку. Том налил себе и выпил даже не поперхнувшись.

  • Браво, Том! Ты начинаешь делать успехи!

  • Знаешь, мне даже понравилось, - он довольно потергрудьи пояснил, - жарко.

  • Том…

  • А-а?

  • Ты долго еще в России будешь?

  • Ты не поверишь, Катья, но у меня маленький отпуск и я здесь отдыхаю. У меня здесь есть один русский друг… Paul…sorry, Павел, и он предложил мне пожить немного у него. Я давно интересовался Россией. Ей у нас многие интересуются, но я хотел все знать, как на самом деле есть. Поньимаешь?

  • Еще бы. Тебе стало любопытно, а правда ли то, что у нас нет телевизоров, и по улицам ходят бурые мишки, да?

  • Не ирозируй…

  • Иронизируй, - поправила я машинально.

  • Да-да. Мне нравиться здесь. Здесь живут удивительные люди. Другие люди. Они какие-то…веселые что ли… нет, живые! Понимаешь, Катюша, они настоящие! - Том сильно обрадовался своему открытию, - у нас со всеми одно и то же. Никто никогда не ссорится. Все друг другу улыбаются, даже если они враги.

Том аккуратно сдернул полиэтиленовую пленку с чизбургера и протянул его мне.

  • У меня бабушка русская, эмигрантка, - продолжил он, - Она-то меня мало и научила русскому. Еще сказки рассказывала. Хорошие такие сказки. Я их до сих пор помню. Про рыбку из золота и мальчика-колобка.

  • А мне про репку нравиться… - почему-то сказала я.

  • О! - оживился Том, - в этой сказке опять же присутствует идея русского коллективизма. По отдельности они не могли, а зато вместе сразу достали репку!

Я никогда раньше не задумывалась над тем, что в этой простенькой сказке присутствует такая глубокая идея.

  • Знаешь, один раз Павел привел меня на …банкет… Там я как раз понял, что для русского человека главное - истина. Из-за истины там начался большой спор. Я плохо понимал, хотел вмешаться, чтобы они не ссорились, но Павел мне сказал: "Оставь их, Том, у нас это называется разговором на чистоту. Скоро они успокоятся". И действительно, они начали громко кричать, даже подрались, мне показалось, что они убьют друг друга… Но потом выпили и обнялись со слезами на глазах. Мне в тот раз показалось, что я никогда не видел таких сильных друзей.

  • В таком случае мне надо будет обязательно сводить тебя к дяде Степану. Вот уж действительно любитель истины и разговоров на чистоту…

  • Дядя Степан? Это твой родственник, Катья?

  • Нет, это мой сосед.

  • Тогда почьему же ты зовешь его "дядя"?

И действительно, почему? А вот как, опять же, ему это объяснишь?

Я дожевала свой чизбургер и налила нам обоим "Охотничьих просторов".

  • У вас удивительная дружба. Когда я был маленьким, Катья, мы с одноклассниками сделали одну пакость учителю, которого не любили. Я все сразу рассказал тому учителю. Он меня похвалил и попросил сказатьименатех, кто все это делал. И я сказал. Дома я похвастался бабушке. И она очень расстроилась. Она говорила мне, что выдавать своих друзей нельзя, даже если они не правы. Я тогда еще не понял, почему, и бабушка рассказала, как чекисты пытали ее мужа. Они его ослепили, потом вырвали ему ногти…

  • Том, прекрати, ради Бога, я не могу…

  • … но он не сказал им про своих друзей. Он ничего им не сказал, Катья, и умер за это. Но не сказал. Мне стало гордо от того, что у меня такой дед. Я больше никогда ни на кого не доносил. У нас это сейчас везде, только называется по-другому - сотрудничество. Один из главных лозунгов: "Thank you for cooperation!". Не доносительство, а кооперация. Между властью и гражданами.

  • Может быть это и лучше, чем полное отсутствие сотрудничества между властью и народом, как у нас. Хотя и власти-то у нас нет…Пей, "настоящий русский"!

Я загасила пламя и закопала в костровые угли картошку. Том тем временем ополунил свою кружку и поднялся со словами:

  • Я за дровами пойду. Русский мужчина должен сильно работать.

Интересно, что бы он подумал, расскажи я ему про то, как добрая половина русских мужчин целыми днями валяется около телевизора. Как, например, Сережка…

Глава 8

Мы прожили на "Опушке шести сосен" еще два дня.

Я научила Тома ловить рыбу. Его так сильно охватил азарт, что он весь день просидел под палящим солнцем с удочкой. Вечером он протянул мне четыре рыбешки:

  • Ты умеешь варить уху?

  • Конечно, Том.

  • Вот смотри, какие большие караси, - похвастался он.

У него было такое довольное лицо, что мне не хотелось его разочаровывать, сообщая ему, что караси вовсе не большие, и что это вообще не караси, и что ухи из них никак не сваришь. Пришлось поймать еще парочку настоящих карасей тайком от него, и приготовить уху.

  • Закрой глаза, - сказал мне как-то Том.

  • Я послушно закрыла глаза.

  • Стой и не подглядывай!

  • Стою и не подглядываю.

Чувствую, что к моему лицу прикасается что-то холодное. То ли стеклянное, то ли пластмассовое.

  • Можно открывать! - разрешил Том.

Я открыла глаза и в первый момент ничего не увидела. Потом сообразила, что на мне солнечные очки. Том поспешил поднести мне зеркальце. Да-а. Оправа - что надо. Я сняла очки и рассмотрела вблизи. На дужке было написано Christian Dior. Быстренько в уме прикинула, сколько же это может стоить. Вышло, что очень много. Одна моя зарплата.

Вечером следующего дня мы должны были уезжать. Мы немного постояли на берегу реки и я кинула в воду серебряный рубль.

  • Чтоб вернуться, - пояснила я Тому.

Он тут же сбегал за свои бумажником, вытащил оттуда горсть центов и уподобившись сеятелю забросил как можно дальше.

  • Чтоб скорее вернуться, Катья.

Рюкзаки наши заметно полегчали. Я с удовлетворением отметила, что Том самостоятельно собрал палатку.

Электричка была полупустой. Выходные давно закончились и дачники уже уехали. Мы заняли скамейку в середине вагона. Том достал свой плеер с наушниками. Один наушник он предоставил мне. Эта была кассета с русскими романсами.

"Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым…" Сколько же лет было Есенину, когда он это писал? Двадцать шесть, по-моему. Да-да, двадцать шесть. Почти столько же, сколько и Тому.

Немного взгрустнулось. Да, верно - все пройдет. Пройдет и никогда больше не вернется. Улетит Том в свою Америку, вдоволь надышавшись мной и российскими просторами. Уедет, как миленький. Уедет - не смотря на то, что у нас "живые и настоящие люди", а у них только сотрудничество; несмотря не то, что у нас главное истина, а не выгода. Уедет, и будет там улыбаться всем без разбора. Даже врагам.

Стало темно, и зажгли свет. За окном шел дождь. Он стучался в стекло оставляя на нем длинные тонкие штрихи и как бы просился во внутрь. Тусклый свет лампочек изгонял из вагона сумерки. Было тепло и уютно. И хорошо было знать, что где-то за этим уютом шел холодный моросящий дождь, и что нас там не было.

Тома, наверное, коснулось мое плохое настроение, потому что он обнял меня и сказал:

  • Не печалься, Катья, у нас все будет не как в песне, не как с яблонь дым.

  • Все в порядке, Том. Все хорошо.

Глава 9

По приезду домой, Том всерьез занялся моим гардеробом. Мы объездили все магазины города, пока он, наконец, не выбрал, за баснословную, как мне казалось, сумму, несколько платьев, блузок, две пары джинсов и туфель.

  • Ну вот, - удовлетворенно сказал он, - теперь ты вообще самая красивая женщина на планете.

  • Спасибо, Том.

  • Спасибо, что ты приняла от меня все это.

Вечером Том потребовал, чтобы я познакомила его с тем самым легендарным дядей Степаном, которого он уже считал борцом за истину, и который будучи "дядей", не являлся мне родственником.

Дядя Степан был моим соседом по двору. То есть он жил не в одном со мной доме, а в маленькой деревянной постройке, расположенной в глубине двора.

Деревянная лестница, ведущая наверх, противно поскрипывала и прогибалась под ногами. В старом доме пахло затхлостью и многолетней пылью глубоко въевшейся между прогнившими досками. Том недовольно поморщился. Под потолком в коридоре одиноко висела лампочка на проволоке. Вокруг нее кружило целое полчище моли.

Я отыскала нужную дверь и толкнула. Она оказалась не заперта.

На кухонной табуретке сидел дядя Степан. Несмотря на жару, на нем была одета его любимая кепочка а-ля Владимир Ильич, будто он собирался куда-то бежать с минуты на минуту и только дожидался команды "старт".

  • День добрый! - поприветствовали мы.

  • Добрым людям - добрый день, - откликнулся дядя Степан, - это ты, Катенька? Проходи, проходи, родная. Со своим кавалером-то меня познакомишь?

Дядя Степан хитро улыбнулся.

  • Конечно. Это - Том. Том, это дядя Степан.

  • Очьень приятно, очьень, - сказал Том, потрясая руку старичка.

Дядя Степан наклонился ко мне и шепнул на ухо:

  • Катён, он что, ненашенский, что ли?

  • Американец.

  • Поди ж ты. Где взяла-то, а?

  • В капусте нашла.

Том во все время нашего диалога внимательно оглядывал нищенскую обстановку кухни. Газовая плита на полкухни, примостившаяся сбоку колонка, четыре трехногих табуретки, стол с продырявленной посередине клеенкой.

  • Вот, дядя Степан, мы тебе к чаю принесли, - я достала из пакета упаковку печений, торт и банку красной икры. Куплено все это было, естественно, по инициативе Тома.

  • Поди ж ты, - всплеснул руками старик, - хорошо то как. А я вот как раз Митьку жду. Будет с чем чаю попить.

Митька - Дмитрий Александрович. Я его давно знала, но недолюбливала. Он относился к той малочисленной прослойке людей, которые могли себе позволить такую небольшую роскошь, как навестить любимую тещу, живущую в Лондоне (а от того еще больше любимую) или, к примеру, слетать по первому позыву тела на Средиземноморье; словом к тем людям, которые совсем недавно "еще не хотели", и только-только поняли, что "уже не хотят". Вот и Дмитрий уже не знал и чего бы ему себе еще такого-эдакого пожелать, от того и был вечно зол на всех и, как говорил дядя Степан, "бесился с жиру".

Только мы сели за стол, в квартиру ворвался Дмитрий.

  • Легок на помине, - проворчала я.

  • Заходь, Митька, - не глядя на гостя произнес дядя Степан, - у меня тут как раз гости.

Дмитрий недовольно посмотрел на Тома.

  • Знакомься - Том. Том, это - Дмитрий, - объявил дядя Степан и добавил, понизив голос, - Катькин хахаль, американец.

Дмитрий оживился. Это был полный мужчина лет пятидесяти - пятидесяти пяти с хвостиком, но уже совершенно седой.

  • Надолго к нам, в Россию? -поинтересовался он.

  • Неделю еще живу, а потом улетаю, - ответил Том.

  • М-м-м. Один?

  • Жена со мной.

Дмитрий был явно сбит с толку. Впрочем, как и я.

  • Катенька, что ли?

  • Да. Катья.

Дядя Степан поднялся, громко крякнул, схватившись за поясницу, вытащил из холодильника запотевший пузырек самогона и торжественно поставил его на стол.

  • Что на этот раз? - спросил Дмитрий.

  • А, - отмахнулся дядя Степан, - сегодня просто - день граненного стакана.

Так он обычно говорил, когда запас праздников, которые он знал, исчерпывался.

  • Пьешь много…

  • Ну да? - удивился дядя Степан, - и вовсе не много. Вон, даже врачи говорят, что полезно это дело. Кровь разжижает.

Дядя Степан был алкоголиком с сорокалетним стажем. Пить ему было противопоказано - у него были больные почки, печень и сердце. Завидев его на улице, люди каждый раз удивлялись: "Ты что, живой еще, что ли, Степан?", на что дядя Степан неизменно отвечал: "А что мне сделается? Живу помаленьку".

Том посмотрел на не имевшую этикетки бутылку и поинтересовался:

  • "Охотничьи просторы"?

  • Не-е. Ты что! - оскорбился дядя Степан, любовно отерев бутылку рукавом, - это же самогонка. Сам делал.

От самогонки я отказалась, под одобрительный взгляд Тома.

  • Ну, давай, рассказывай, - потребовал дядя Степан у Дмитрия после первой.

  • Что рассказывать-то? То, что жизнь - дерьмо, это ты и без меня знаешь.

  • Почему же "дерьмо"? У меня все хорошо. Как всегда, - дядя Степан изобразил улыбку, больше похожую на оскал. От его глаз моментально расползлись паутинки морщин, илицостало похожим на выжатый засохший лимон.

  • … и все вроде хорошо, - продолжал Дмитрий, - жена, дети, квартира, машина… а счастья нет. Ноет вот здесь, Степан, - он приложил руку к сердцу, - ноет и не перестает… А?

  • И давно энто у тебя?

  • Как загород переехали, так и началось…

  • Это, брат, все от того, что делать тебе нечего, - дядя Степан налил по новой, - хотеть больше нечего. Ты мне что последние два года талдычил? Что вот, мол, дела заели, куплю котеж за городом, уеду отсюдова и буду сидеть у камина на кресло качалке и потягивать виськи со льдом… Так? - дядя Степан глубокомысленно посмотрел на Дмитрия.

  • Так…Да вот только насиделся я уже, и виски этого напился - до конца жизни хватит…

  • То, чего хотел, оказалось ненужным, значит…

  • Каждый день одно. Встаю, жру, пью и ложусь, но заснуть не могу, поэтому опять встаю и жру… или пью… Я ж еще эту, горничную нанял… так только проснешься, сразу : "Что вам, Дмитрий Александрович на завтрак приготовить?" Тьфу!- Дмитрий в сердцах плюнул на пол, - а как-то раз попробовал сам себе яичницу зажарить, так она тут как тут: "Ой-ой-ой, Дмитрий Александрович, я сама, я сама…" Уйди, говорю, дура! Так она: "Извините-извините, ой-ой-ой". Боится, что выгоню, все терпит! Деньги-то сейчас всем нужны…Все боятся! Горничная боится,детибоятся, жена, и та боится…Я что, такой страшный, Степан? Хоть бы послал меня кто, ей-богу…

  • А пошел ты на хрен!

  • Спасибо. И то легче стало.

Дядя Степан вновь наполнил стаканы.

  • … веришь, нет, у станка бы сейчас постоял, да еще бы приплатил за это… Эх, Степан, помнишь, как мы с тобой когда-то…

  • Хм. Когда молодые, то и у станка хорошо… Может, бабу тебе завести?

Дмитрий отмахнулся рукой.

  • Я на женщин-то смотреть теперь не могу. Не знаю почему.

  • Слухай, Митяй, ты чего в своей жизни полезное сделал?

  • … Н-да. Детей вот ращу…

  • Не-е. Я имею в виду для общества?

  • Загнул ты, Степан. Обществу пользу приносить не моя забота.

  • Извините, - вмешался не к месту Том, - а вот у нас в Америке все работают на пользу общества.

  • Правильно, - поддержал дядя Степан Тома. - Ан вот умрешь ты, Митька, и как будто не было. Ни кто о тебе и не вспомнит. Женка можа еще только походит года два на могилку с букетиками, а потом и она забудет… А вот если бы ты сотворил что-то эдакое, - Степан громко щелкнул пальцами, - то о тебе бы слава ходила…

  • Степан! У тебя не мозги, а золото!

Дмитрий уже, видимо, представил заголовки газет: "Д.А. Белов - народный герой!", "Щедрость и благородие господина Белова"… и еще много-много разных ласкающих слух названий, плюс плакаты с его изображением на стенах зданий.

  • Ладно, пошел я, - неожиданно объявил он потерев руки, будто ему не терпелось начать работать на пользу общества. Ну и слава Богу, значит еще не все потеряно. В любом случае на себя он уже наработался.

Том посмотрел ему вслед и улыбнулся, наверное, чувствуя, что он тоже внес свою лепту в обнаружение этой простой истины.

  • Знаешь, Катья, - сказал он мне при выходе из дяди Степиного дома, - я чувствую, что все больше становлюсь русским!

Глава 10

Самолет Москва - Нью-Йорк отлетал рано утром. Я останусь здесь. А он сейчас провалиться в мягкое кресло и полетит. И завтра уже будет в своем проклятом Нью-Йорке. Я проводила Тома до аэропорта.

  • Все, Том. Попрощаемся здесь. А то я вообще тебя никуда не отпущу.

  • Катья, я без тебя уже не смогу жить. Только решу вопрос с работой и тут же приеду обратно. Мы поженимся. Поженимся обязательно здесь. В церкви. В настоящей русской церкви…

  • …обвенчаемся, только, - машинально поправила я его.

  • Будет петь священник и я закажу нам самые красивые кольца свадебные…

  • …обручальные…

  • Обручальные. А потом мы будем жить здесь. Купимдомс камином, как у Дмитрия. Только мы там не будем скучать. А если хочешь, мы уедем в Америку. Но там не хорошо. Мы туда просто в гости поедем. К моей бабушке. Представляешь, как она обрадуется, когда узнает, что у меня настоящая русская жена!

  • Она еще жива?

  • Конечно, в Америке очень долго живут. У моей бабушки были больные глаза. Она почти ничего не видела, но ей там сделали операцию и она сейчас здорова, - Том говорил быстро-быстро, чтобы не молчать. Просто говорил что-то, нес всякую чепуху. Я уже почти не вслушивалась в смысл слов, а просто слушала его голос. Его милый голос, говорящий на неправильном русском.

  • А как ее зовут? - спросила я, хотя мне совершенно наплевать на то, как зовут его бабушку.

  • Софья Алексеевна Масленкова.

  • Том…

  • Катья. До свидания , - Том поцеловал меня долгим жадным поцелуем и пошел не оглядываясь.

Господи, я ведь теряю его. Он уходит. Уходит один. Неужели я просто буду стоять и смотреть как его поглотит пасть этого летающего айсберга?

  • Том! Том!

Он оборачивается и подбегает ко мне. Еще раз целуемся. Еще раз прощаемся. Еще раз он уходит от меня. Один. Ну вот теперь все,

Глава 11

Как только зашла в подъезд, напоролась на какую-то целующуюся парочку.

  • Ой! - завизжала девушка, в которой я тут же узнала Аську. Парнем оказался Сережка.

  • А… Катя, это ты… - Сережа был довольно сильно сконфужен и неловкость, которую он испытал, заметно чувствовалась в голосе.

  • Да это я!

  • А мы вот тут тебя поджидали… - робко начал Сережка.

  • … и похоже зря времени не теряли. Хотели получить мое благословение? Пожалуйста!

  • Что злишься-то, - с издевкой спросила Аська, - проводила своего американца?

"Вот ведь дрянь, уже рассказала, значит. А впрочем, все равно наплевать".

  • Да, проводила.

  • Всем вам, бабам, толькоденьгинужны. Но не счастье, Катенька! - почему-то гордо произнес Сережка, подразумевая, видимо, чтосчастьезаключается именно в нем, в Сережке.

Я уже было повернулась уходить, но мне все же захотелось напакостить на последок.

  • Эх, Асенька, Асенька. Хотела тебя на своей свадьбе свидетельницей сделать. Представляешь, в Нью-Йорк бы съездила…а теперь придется искать какую-нибудь другую, не столь близкую… Жаль…

С этими словами я удалилась, оставив недоумевающую Аську с открытым ртом.

**********

На протяжении месяца я еще ждала от Тома каких-нибудь вестей. Но все было тихо, как на море после шторма. Телефон дал обет молчания. И только Сережка еще время от времени названивал мне и тяжело дышал в трубку.

Пару раз заходила к дяде Степану, который меня успокаивал своей самогонкой и приговаривал:

  • Вот, доченька, такие они, энти иностранцы. Я ведь тоже на его удочку попался. Понравился он мне. А зазря видно.

  • Как Дмитрий Александрович поживает? - спрашивала я упавшим голосом.

  • А, энтот сукин сын еще тот. Чего ему сделается? Вот недавно детскийдомоткрыл. Теперь все время там пропадает. А детишки-то его любят. Сам я как-то туда заходил, так они: "Дядь Мить, дядь Мить!" А он такой важный ходит. Одного по голове потреплет, другому игрушку подарит. В общем, обожають его дети. Свои-то собственные никогда больно не жаловали, так он вот таперича с чужими все…

  • Дядя Степан, - жаловалась я, хмелея от выпитой самогонки, - плохо мне. Так плохо..

  • Влюбилась, бедолажная, влюбилась. Эх!

Я начинаю тихонько всхлипывать.

  • Поплачь, родная, поплачь. Можа легче малость будет. Все влюбляются ведь. Все. Я вот тоже в молодости так влюбился.

  • Расскажи, дядь Степ.

  • Не, - отмахивался дядя Степан, - уж больно грустная эта история, на твою шибко похожая.

  • Пожа-а-алуйста, дядя Степ.

  • Ну ладно. Плакать перестанешь, тогда расскажу, - он все время со мной разговаривал как с малым ребенком.

Я вытираю слезы, размазывая по всему лицу остатки туши.

  • Молодой совсем был. Но так как с ней, ни с кем больше у меня не было… Такая красивая была, что я после того как ее впервой увидел два дня ходил молчал. Ни с кем не разговаривал. Вон, вишь как, - дядя Степан мечтательно заулыбался будто вспомнив что-то очень приятное. - А на третий день я навел справки, куда надо, ан вишь как, оказалась замужняя. А муж то ейный мой старый знакомый. Все темнил что-то, так я с ним и перестал потому общаться. И правильно, потом оказалось его чекисты за что-то забрали… Вот уж я страху-то натерпелся тогда. Да-а. Было дело. Всех забирали. Без вины виноватых…

  • Дядь Степ, ты пролюбовьсвою говори больше…

  • Не перебивай, - вдруг грозно сказал он, - сопля ты еще зеленая, чтоб меня перебивать. Я-то, вишь, сколько натерпелся. Так вот, значит. Хотел я уже было вспомнить старую добрую заповедь "Не возжелай жены ближнего своего", как тут она мне сама в любви и призналась. А я тогда парень видный был, красивый. И прожили мы год в любви и согласии…

  • А дальше?

  • А дальше тебе знать не обязательно. Мала ты еще. "Дальше"!

Я терпеливо молчала, ожидая, что дядя Степан первым нарушит тишину. Так и случилось.

  • Так вот. А дальше ее муженька-то и прихлопнули. Ей тоже арестом пригрозили, так она каким-то образом, уж не знаю как, эмигрировала. В Америку. Прям как твой Том. Вот с той поры-то, Катёна, я и запил.

  • Дядя Степан, а как ее звали, твою любовь?

  • У нее было самое красивое имя на свете - Сонечка. Как сон прекрасный в моей жизни мелькнула, и вот уж его нет.

  • А какая у нее была фамилия, не помнишь? - смутная догадка проскользнула у меня в голове. "Но этого не может быть! Нет! Этого просто не может быть!"

  • И какая тебе разница? - проворчал дядя Степа, - Масленкова у нее фамилия была.

  • Дядя Степан! - я от радости бросилась ему на шею, чуть не опрокинув бедного старичка, - Сонечка твоя - бабушка Тома. Она его бабушка!

  • Поди ж ты…

Глава 12

Я уже почти перестала ждать, когда одним прекрасным солнечным утром обнаружила в своем почтовом ящике конверт с красными и синими полосками, а это означало, что письмо прибыло из другой страны. Дрожащими пальцами я разорвала конверт.

"Здравствуй, моя дорогая Катенька!

Извини меня, пожалуйста, что так долго не писал. Все у меня хорошо. На работе получил расчет. Там, хочу похвастаться, очень горевали, что я уезжаю. Когда сидел на прощальном банкете сразу вспомнил про русские застолья и обрадовался, что я скоро буду там. Буду говорить не о погоде, а об Истине.

Я уже оформил визы. Приеду со своей бабушкой. Она говорит, что очень хочет увидеть тебя. Но мне кажется, что она к вам так рвется просто чтобы подышать российским воздухом. Он у вас(зачеркнуто и исправлено на "у нас") особенный. Я ей рассказал про дядю Степана, она, по-моему, очень заинтересовалась. Все спрашивала, где он живет, но, к своему стыду, я не запомнил ни одного названия улиц. Самолет мой прилетает поздно ночью, в 3:00, пятого сентября, поэтому можешь нас не встречать.

Целую и обнимаю, уже почти твой Том.

P.S. Что за страна? Спросил вчера в магазине "Охотничьи просторы", сказали, что такого не существует вообще в природе, я тогда спросил любой водки. Продали черт знает что! "

Я улыбнулась.
Он возвращался. Все вновь было хорошо.

Вместо эпилога

Конечно же, я их встретила. Бабушка Тома оказалась очень интересной пожилой женщиной. ("Женщиной", потому что слова "бабушка" или "старушка" к ней ни как не подходили.) Королевская осанка, наманикюренныеногтии надменный взгляд.

Мы с Томом провели незабываемый вечер в ресторане, в то время как отправили Софью Алексеевну к Степану. Впрочем, несмотря на все наши старания, они остались друг другом не довольны и никак не хотели узнавать.

  • Какой неотесанный грубиян, - возмутилась Софья Алексеевна, когда Том помогал ей забраться в машину.

  • Поди ж ты, - удивился дядя Степан в свою очередь, - никогда бы не узнал в этой старой колымаге…

  • Дядя Степан, выбирай выражения, ты и сам давно не красавец, - упрекнула его я.

  • А, не она это. Знаю, знаю все сходиться - имя, отчество, фамилия, мужа ее так же звали. А не она! И пить я, Катёна, теперь завязал, - сказал дядя Степан и повторил, - нет, не она.

Я не стала его разубеждать в этом. Пусть в его памяти сохраниться тот светлый образ красивой девушки, как сон упорхнувшей в далекую страну.

Январь 1998

Ольга МАМИНА.