Провожающим выйти из вагона

   - Нет, ну это же надо быть такой дурой! – хмурая Ира раздраженно маршировала по моему кабинету, всем своим видом выражая крайнюю степень возмущения, и даже каблучки её модных туфель цокали недовольно, дублируя настроение хозяйки. Я, нахохлившись, сидела за своим рабочим столом, и со скептическим любопытством наблюдала за её хаотичными перемещениями. Продолжалось это «хождение по мукам» уже около получаса, и за это время Ира намотала вполне приличный километраж.

Слово «дура» было адресовано мне, как, собственно, и все последующие нелестные эпитеты, характеризующие благородное иринино негодование, но я слушала подругу, нисколько не обижаясь, потому что, во-первых, была абсолютно уверена в ее дружбе и преданности, во-вторых, я точно знала: все ее возмущение замешано на по-матерински искреннем переживании за меня и мою судьбу.

• Дурёха ты непутёвая, - пригвоздила мне Ира очередной диагноз и продолжила поучительную беседу на тему: «Уроки жизни от Ирины Р.», - в кои-то веки мужик приличный на нее запал, а она – ни в какую… Радоваться надо, судьбу благодарить за такой подарок и использовать на всю катушку предоставленный шанс, а не сидеть на работе до девяти вечера, кутаясь в старую кофту, а потом плестись домой, чтобы посмотреть вечерний сериал. Ну, встреться с ним, сходи на свидание, пофлиртуй, почувствуй себя женщиной, особенной, желанной, послушай комплименты, покупайся во влюбленных взглядах … Это же такой заряд бодрости и желания жить! А то кроме своей работы ничего больше не видишь, не знаешь!

• Напомни, зачем мне это надо? - я наморщила лоб, как будто действительно пыталась припомнить зачем.

-У тебя год не было секса! – торжественно провозгласила Ира, и подхалимы-каблучки звонко цокнули, ставя своеобразный звуковой восклицательный знак.

• Точно! - я щелкнула пальцами и расслабленно улыбнулась. – Продолжай, Ириш. Ты остановилась на том, что я дура…

• А потому что ты дура! – Ира решительно уселась рядом со мной и внимательно вгляделась в мою улыбающуюся физиономию, пытаясь понять, насколько хорошо я усвоила ее информацию. Не разглядев в моем лице ничего нового, кроме апатично-незаинтересованного выражения серых глаз и заметного прыща на подбородке, предвестника критических дней, Ира безучастно махнула рукой и стала внимательно переставлять стоящие на моем рабочем столе флакончики с лаками для ногтей, пилочки и ножнички: она умела делать грамотный маникюр и этим пользовались все девчонки на работе, включая меня. - Значит так, когда он позвонит, скажешь, что ты свободна и можешь с ним встретиться.

- Ну, зачем мне эти приключения? – я растопырила пальцы и доверчиво протянула Ире правую ладонь, внимательно следя за её манипуляциями. Она, со своей новой короткой стрижкой и в окружении пузырьков с лаками, напоминала мне мальчишку, играющего с войском оловянных солдатиков.

• Оля, - Ира вкрадчиво-жалостливым тоном объяснила свое видение ситуации, сочувствуя моей неразвитости в этих вопросах. - На тебя впервые запал такой мужик…

• У «такого мужика» кольцо на пальце…

• Черт-те-что! – подруга возмущенно оттолкнула мою руку, и я неосторожно размазала лак на мизинце. - Да что за привычка у русских баб в каждом ухажере видеть того, с кем надо жить «и в горе и в радости, пока смерть не разлучит их»?! Если бы они каждого встречного не рассматривали с позиции «мой будущий муж» и не оценивали по критерию «чтоб на всю жизнь», стольких проблем удалось бы избежать и жить бы стало настолько проще! А они… И ты туда же!

• Я так чувствую, не видать мне сегодня маникюра…

• Ну Оль, - Ира решительно придвинула к себе мою руку с размазанным мизинцем. - Хотя бы для здоровья заведи себе мужика, которого ты будешь хотеть. А в основе любого хотения, то есть желания, лежит что? У в а ж е н и е! Уважение, подружка! А Влада твоего нельзя не уважать - он настоящий мужик – успешный, умный, привлекательный. Так что… Смело иди на свидание. Тебе двадцать пять, а у тебя уже год не было секса!

• Спасибо, я в курсе. Тебе что, удовольствие доставляет повторять эту фразу? Пятый раз за последние полчаса… Что мне теперь по этому поводу делать? Повесить на грудь значок, как в гербалайфе: «Хочешь научиться жить без секса? Спроси меня как!» или ходить по улицам, приспустив штаны?

• Психованная! На что ты злишься-то? На правду? Скоро тебе уже будут говорить другую правду, еще более обидную, будут говорить, что твой поезд ушел. Ну так лови момент, не сиди как сыч: мимо твоей платформы сейчас такой паровоз проходит, что большинство баб сдохнут от зависти!

Я уже открыла рот, чтобы ответить, что у меня не чемоданное настроение, чтобы прыгать в последние вагоны проходящих поездов, когда мой мобильный, покоящийся в сумке, проснулся и пронзительно заверещал.

• Сиди, у тебя ногти, - Ира решительно рванула молнию на моей сумочке, выхватила аппарат, поднесла его к моему уху и, помахав перед носом пилочкой для ногтей, приказала. – Говори!

Может, я перечитала детективов и пересмотрела боевиков, но сцена эта явно смахивала на классическую приключенческую ситуацию, когда героя под дулом пистолета (в данном случае под дулом пилочки) заставляют говорить в телефонную трубку ложную информацию.

• Алло! – послушно отозвалась я.

- Привет, это Влад, - мягкий воркующий баритон защекотал ухо. – Я вот решил позвонить и узнать: я увижу тебя сегодня?

- Вообще-то я занята, - начала я, но Ирка заволновалась не на шутку, возмущенно зафыркала, показала мне свой кулак и зашептала натужно: «Поприветливее можно?», и я понуро-услужливо добавила, - но я, конечно, постараюсь разобраться со своими планами и смогу освободить для тебя вечер.

• Отлично! - похоже, мой собеседник действительно обрадовался. - Я заеду за тобой к концу твоего рабочего дня, к шести, ладно?

• Договорились, - я добавила в голос нотки заинтересованности и энтузиазма. – Заезжай в конце дня, Влад. Какая у тебя машина, чтобы я нашла тебя на стоянке?

• Черный Мерседес, с тонированными стеклами, номер 123 СА, но я тебя встречу…

• А объем двигателя какой? А поршни? А пробег? Шучу. Не надо меня встречать - побереги свою репутацию. Я выйду из здания и сяду к тебе в твой черный Мерседес с тонированными стеклами номер 123 СА, а ты сразу отъезжай, ладно?

• Ладно, - озадаченно ответил притихший Влад, а его голос из воркующе-флиртующего превратился в обиженно-виноватый. Ну и ладно, буду я еще с ним церемониться! Не понравится ему свидание, и черт с ним!

• Ну, до вечера! – сказала я в трубку и вопросительно взглянула на притихшую подругу.

Ира захлопнула крышечку моего мобильного и удовлетворенно произнесла:

• Так, у меня два часа, чтобы сделать из тебя конфетку. Иди в туалет, умывайся, накрашу тебя заново. Прыщ твой замажу по-человечески. Хотя нет, подожди, сначала ногти закончим. Про машину ты, конечно, зря… Рановато хохмить начинаешь. Дай ему к тебе привыкнуть, побудь загадочной куколкой, милой и чуть смущенной. А уж когда подцепишь его на крючок окончательно, тогда и будешь показывать свое приданное в виде очень цепких коготочков и очень острого язычка.

• Да не собираюсь я подстраиваться под всяких красавчиков на Мерсах! Не переношу эти социальные игры: «можно Ваш телефончик?» – «ах, оставьте, я так занята!» – «тут недалеко живет мой друг, может, заедем?» – «нахал, это же всего третье свидание»… Фу просто! Примитив! Нет бы сразу расставить все точки над и. Сказать так, знаешь, напрямую: «привет, у тебя потрясающая фигура и я тебя хочу». А в ответ услышать «Правда? А у меня год не было секса!» – «Тогда поехали ко мне?» – «С удовольствием!» А то размусоливать тут…

• Возьмите меня черненькой, все равно не отмоете? – хмыкнула Ира, по-своему подытожив мои размышления. - Глупо…

Я загрустила. Я всегда начинала грустить, когда делала что-то не по своей воле.

- Олечка, милая, - Ира опять принялась отрабатывать на мне свои педагогические приемчики. - Ну когда ты уже поймешь простую вещь: чтобы женщина оставалась женщиной, она должна быть охотницей. Ты – охотница, а все, что вокруг – это твое охотничье хозяйство. И в нем резвятся всякие особи мужского пола, проще говоря самцы. Не закатывай глаза – против природы не попрешь. Кого-то тебе просто необходимо выбрать и приручить, объездить, прикормить, понимаешь? Кого-то одного (или не одного), но взять за рога надо – это закон природы. Иначе хомут накинут на тебя. Поэтому скорее выходи на охоту, а то ты из своего охотхозяйства сделала неприкосновенный заповедник – и радуешься, дурёха. И вообще, на охоту надо идти во всеоружии. А твое оружие – это ум, обаяние и ноги. Жаль, конечно, что ты сегодня не в юбке, ну это ладно, убьем его наповал на втором свидании, а пока иди умывайся, будем наносить боевую раскраску…

… Свидание получилось милым и на удивление приятным. Я, по совету Иры, попридержала свое не всегда уместное остроумие, старалась не язвить и не показывать своего изначально пессимистичного настроя, сменила скучающее выражение лица на заинтересованное, причем надо заметить, это было не сложно: Влад оказался на редкость интересным собеседником, с благодарным пониманием принимающим все мои реплики. Мы по-семейному поужинали в небольшом, но шикарном ресторанчике с многозначными ценами и изумительной кухней, прогулялись по набережной, напичканной разнокалиберными кафешками и шашлычными, покатались на катере с бравым рулевым в свеженькой матроске, и все это под аккомпанемент расслабляющей болтовни, свойственной двум давно и хорошо знающим друг друга людям.

Влад оказался очень достойным кандидатом на мое временно пустующее сердце: в него можно было смело влюбляться. Мне нравилась его улыбка, его тактичная настойчивость, здоровое чувство юмора, уверенная пластика движений и то, что он сам принимает решения, куда и когда мы пойдем и что мы будем делать сейчас. А я так соскучилась по самому лучшему на свете состоянию - состоянию влюбленности, с его рассеянностью, потерей аппетита, непроходящим хорошим настроением и волной уверенности в том, что все будет хорошо.

Но есть вечное НО! Я же себя знаю: моя влюбленность базируется на трех китах - это уверенность в мужчине, уважение к нему и перспектива наших с ним отношений. По первым двум параметрам Влад подходил идеально, но отсутствие третьего начисто перечеркивало (для меня) возможность идеального безболезненного романа. Влад плотно женат, имеет сына и идеальный семейный тыл. При таких вводных мои перспективы крайне скудны: или довольствоваться редкими встречами, что для меня – ревнивой собственницы! – будет невероятно сложно или стать разлучницей, разбивающей семью, чего не позволят мои принципы. Нет, этого мне не надо. Или все же рискнуть?

Он вез меня домой, и мы, утомленные прогулкой и насыщенным свиданием, беззаботно болтали о какой-то ерунде, кажется, о гурманах и экзотической еде.

- Влад, что я тут делаю? – вмонтировала я в беззаботную кулинарную беседу актуальный для меня вопрос.

• Я везу тебя домой, - хитро улыбаясь, поделился он со мной конфиденциальной информацией, хотя прекрасно понял скрытый подтекст вопроса.

• Нет, Влад, я повторю: что я тут делаю?

• Что ты хочешь услышать?

• Правду.

Он замялся на долю секунды, потом сосредоточенно посмотрел на меня внимательно-изучающим взглядом, словно проверял мою адекватность и прикидывал процент вменяемости, а потом решился:

- Ну все просто: я тебя хочу. Я думаю, мы станем любовниками, - рассудительно отрапортовал он и замер в ожидании моей реакции.

- Ждешь пощечину за наглость? Или чисто женский визг типа: «Я не такая! Как ты можешь»?

• Ну что-то вроде того, - улыбнулся он, довольный моим спокойствием.

• Ну что я могу сказать? Cпасибо за откровенность, - вежливо ответила я.

Вот она, голая правда, не прикрытая целомудренным кружевом социальных игр. Я же этого и хотела: именно такой обжигающей прямолинейности, именно этого вызова тактично-деликатному консерватизму, именно такой словарной обнаженности основного инстинкта. Вот и получила желаемое, только что-то это желаемое оказалось не таким уж аппетитным блюдом: оно попахивало механической физиологией, бесчувственным контактом, животным запахом секса, а точнее его самой распространенной разновидности – секса без любви. А это блюдо употребляют только те, кому позволяют принципы и те, кто слишком голоден.

• А что-то более обнадеживающее я сегодня услышу? – нежно спросил Влад, который только что блестяще завершил парковку у моего подъезда, и, поймав мой взгляд, многозначительно потянулся ко мне за поцелуем.

В этот решающий момент я вспомнила дневной разговор с Ирой и её железнодорожные метафоры. Поезд, судя по всему, уже стоял на моей станции, и протяжный гудок машиниста давал понять, что время стоянки ограничено. Надо было что-то срочно решать, а не стоять перед вагоном с вопросительным выражением лица, тем более что машинист оч-чень даже ничего. Ну давай, решайся, запрыгивай в вагон и уезжай уже отсюда?

А чем собственно плоха моя маленькая заброшенная станция? Пусть на ней нет страстных ночей, мучительного ожидания звонка, неожиданных букетов от желанного адресата, мысленного калейдоскопа воспоминаний о каждом свидании, и всех остальных составляющих свежего любовного романа, но зато на ней есть надежные друзья, интересная работа в комфортном коллективе, вечерний просмотр сериала под клечатым пледом, моя любимая кислая антоновка на ужин, потому что я обожаю яблоки и не умею готовить, часовые телефонные беседы с подружками, положив трубку после которых не можешь вспомнить, о чем я только что говорила 2 часа, и все остальное лениво-привычное, милое и успокаивающее. Я не могу, не хочу и не умею размениваться на случайных попутчиков, одноразовых – на одну влюбленность: или женатых, или неидеальных, или хороших, но не цепляющих за душу - я дождусь своего, одного-единственного, самого любимого и желанного, ради которого я буду готова – если понадобится - отказаться от всего того, что ждет меня на маленькой заброшенной платформе, и что я так люблю.

«Ты либо едешь на подошедшем сейчас к тебе поезде приключений, либо не морочь парню голову», - вспомнила я Ирины слова. Пришло время принимать решение. Провожающим просьба освободить вагоны…

• Что? – не понял Влад: видимо, последнюю фразу я сказала вслух.

- Извини, Влад, всё было чудесно, свидание получилось потрясающим и ты просто молодец. Не воспринимай на свой счет, но я не могу так. Еще раз извини, - определилась я и, нежно чмокнув его в щеку, пахнущую дорогим парфюмом, решительно вышла из машины.

Домой я пришла недовольная собой. Зачем вообще поехала? Зачем обидела хорошего человека? Лучше было отказаться сразу, не встречаться с ним и не знать, от чего отказываюсь.

Злая на себя, я отключила телефон, легла на тахту и завернулась в свой любимый плед. Заснуть не получалось, щемящее чувство одиночества гнало сон и не давало отвлечься. Я взяла пульт и включила телевизор. Знакомая мелодия и многочисленные титры с мексиканскими именами известили меня о начале моего любимого сериала. Мое настроение резко рвануло вверх. «Не ври себе, дорогая, - подумала я. - Свое одиночество ты променяешь только на самого достойного и единственного прекрасного принца. А пока он болтается где-то в пути, ты будешь хорошей девочкой, терпеливо ждущей его прибытия. Ты все сделала правильно». Я самодовольно потянулась и поудобнее устроилась на своем плюшевом ложе. Хосе Игнасио собирался объявить своей матери, что он уходит от Марии к Элизабет, двоюродной сестре дона Педро, и судя по времени он вполне успевал сделать это в сегодняшней серии. Я дотянулась до вазы с фруктами, смачно хрустнула антоновкой, душистым яблочным запахом брызнувшей мне в лицо, и подумала: «Неужели найдется сейчас в этом городе кто-то счастливее меня?»

ОСА