Любимая женщина

Тонкий запах кофе и, пожалуй, шоколада… Деревянный пол, круглый стол. Кружево на окнах. Старая фарфоровая кукла на диванчике. Картинка акварелью на стене, даже не очень понятно, что это – там всегда идет дождь… Серебряный кофейник, тяжелая сахарница и щипцы, ведь сахар, конечно, колотый… Странная женщина, словно вся состоящая из дождевой дымки, мечтательности. Запаха кофе, французских романов, вечной мечты побродить по Елисейским полям и Латинскому кварталу. Ему с ней было очень сложно, трудно, непонятно. Тонкий запах кофе и, пожалуй, шоколада… Деревянный пол, круглый стол. Кружево на окнах. Старая фарфоровая кукла на диванчике. Картинка акварелью на стене, даже не очень понятно, что это – там всегда идет дождь… Серебряный кофейник, тяжелая сахарница и щипцы, ведь сахар, конечно, колотый… Странная женщина, словно вся состоящая из дождевой дымки, мечтательности. Запаха кофе, французских романов, вечной мечты побродить по Елисейским полям и Латинскому кварталу. Ему с ней было очень сложно, трудно, непонятно. Он был очень прост, по-хорошему прост, умен и неплохо образован. И очень твердо стоял на земле, его эмоции всегда были определенны, так же как понятны слова и намерения. Рядом с ней он терялся, не понимал. Уставал от Франсуазы Саган, от французской музыки и французского шансона, от Ле БушЕ на ужин, от ее зыбкости и утонченности. Хотелось обсудить политику, партнера по бизнесу, посмотреть Бриллиантовую руку, съесть борщ. Но натыкался на удивленно вскинутые брови и непонимание в глазах. Уходил, чувствовал себя довольным.... начинал тосковать и возвращался. И не мог понять, что же его так сильно привязывает к ней, ее дому, ее жизни. И он устал, устал от ощущения безвременья, которое его окружало с ней. Он не мог даже вообразить, что они могут, вдруг, пожениться, родить детей и жить счастливо всю оставшуюся жизнь. Нельзя же жениться на мелодии из французской песенки, на аромате ванили и кофе…. И тогда он ушел совсем, долго крепился, заболел даже – так ему не хватала того состояния духа, которое у него «случалось» только с ней. И время, которое после расставания тянулось сначала каплями, побежало и зашумело. Если бы она хоть раз позвонила, назвала бы по имени, позвала бы – он бы не справился с собой . Но этого не произошло… Он встретил женщину, очень красивую, Светлану. Энергия била через край, играла в каждом движении, сверкала в глазах. И он чувствовал себя с ней самим собой, Светлана была «его» человеком, одной с ним породы… Поженились._** Однажды, несколько лет спустя, его вдруг охватило смутное беспокойство. Не хотелось заниматься делами, чего не случалось почти никогда. И он вышел из офиса, бездумно пошел по бульварам. Начал накрапывать дождик и он зашел в кофейню. Аромат кофе и шоколада, деревянные полы, акварели на стенах и потемневшее небо и дождь за окном – воспоминания залили мозг, заболело сердце. Осталась одна только мысль, что он потерял в жизни что-то очень ценное, и что теперь без этого не жить, не дышать. Нет, он был очень рассудочный и трезвый человек – по жизни. Поэтому попытался унять панику, взял большую чашку кофе и сел за столик у окна. День, посетителей, несмотря на дождь, было совсем не много, и музыка едва бормотала какой-то французский мотив. Что же такое происходит? У меня ведь все замечательно, компания процветает, и я занят любимым делом. Есть жена, которая еще и друг, понимающий его с полуслова. Друзья, родители. Спорт, путешествия, свой дом… Все! Чего же не было в его жизни? Неопределенности, многовариантности будущего, с мечтой, загадками, неудачами, отчаянного желания построить что-то невероятное. И женщины, которую хочется узнать, но ничего не получается. Загадочная, непонятная, своя и чужая одновременно._** Да полно, - сказал рассудок, - ты ведь никогда так и не узнал, а любила ли она тебя? Ты так и не понял ее… Ты лукавишь, – возразило сердце, - все ты знаешь, ты всегда чувствовал ее любовь. Просто она всегда была необычной, как и все, что ее окружало. И ты испугался, у тебя даже не хватило смелости попрощаться с ней лично, ты трусливо позвонил по телефону и скороговоркой проговорил банальное «нам было хорошо вместе, но нужно расстаться». Кому нужно? Кофе остыл, в кофейню стали набиваться люди, молодые, веселые, мокрые… Наверное, студенты – здесь где-то поблизости институт. С высоты его сорока лет они казались ему невероятно юными и как будто с другой планеты. И он вдруг подумал, что и она осталась такой же молодой и мечтательной, не превратилась в бизнес-даму или замученную семейными делами тетку. Заерзал мобильный, звонила жена. Она всегда ему звонила днем, обменивались парой реплик, это давно стало ритуалом. Но сегодня, вдруг, это показалось бессмысленным, ему не хотелось ни с кем разговаривать. На улице был дождь, а зонтика не было. Он ведь давно не ходил пешком, привык даже в булочную ездить на машине. Но все равно побрел куда-то под дождем. Хорошо, что в Москве еще есть старый центр, с низкими уютными домами, маленькими магазинчиками. В один из них – полуподвальный, захотелось зайти. Что-то в нем такое было, антикварный, букинистический, какие-то вещицы, имевшие когда-то дом и хозяина, а теперь предлагаемые каждому. И седой старичок в смешных очках и бархатной потертой жилетке. «Мне надо что-то необычное, для женщины, необычной странной женщины..» - это вырвалось почти помимо воли. Но старичок не удивился, он думал всего пару секунд и принес шкатулку. Старая музыкальная шкатулка с балеринкой, которая поворачивалась на одной ножке и звучала старая французская песенка. Я только что ее отреставрировал, - произнес старичок, у этой вещи есть своя душа. Уходя из магазинчика со шкатулкой в руках, он испытывал странное чувство, как будто в конце тоннеля показался свет. Как будто появилась надежда, что жизнь изменится, в ней появится какой-то смысл, который был случайно утерян. И уже казалось, что никогда не будет найден. Завтра он найдет ее, даже если она переехала, вышла замуж, неважно. Или сегодня? Зажмурил глаза, представил ее. Представил любящие удивленные глаза, пусть будет трудно, пусть-пусть, он сможет. Снова зазвонил телефон, звонила, конечно Светлана. Волновалась, куда он пропал. И очень просила быстрее вернуться домой, у нее была какая-то очень важная новость. Ему очень не хотелось ее сейчас обижать, ее ждал очень серьезный удар. Она ведь не была готова к таким изменениям в его жизни, тем более ей не было там места. Он не будет ее обижать еще и сегодня. В квартире витали вкусные запахи, в подсвечники были вставлены новые витые свечки, бутылка вина стояла на столе. Жена светилась улыбкой… Что празднуем? - автоматически спросил он. И вдруг заволновался, еще не понимаю почему. Душевное спокойствие и уверенность в том, что, наконец, все становится правильно, появившиеся у него в лавочке, когда он взял в руки шкатулку – исчезли. У нас будет ребенок! – ликующий голос. Дальше он все делал автоматически, целовал, обнимал, говорил, что рад. А ночью на кухне курил, думал о том, что вот женщина, которая стала ему просто другом. Да, впрочем, и всегда была просто другом, понимающим, понятным, красивым, но никогда не вызывавшим те эмоции – тонкие, звонкие, как та странная женщина. Почему-то только теперь ему стало понятно, что она была не странная, не необычная, просто – любимая…. А сейчас, когда он терял ее во второй раз, было больно и тоскливо. Родилась девочка, он назвал ее Катерина, как звали ту, другую и подарил на рождение музыкальную шкатулку. А когда ей исполнилось пять лет, крепко держа пухлую ладошку в руках, повел в маленькую антикварную лавочку в центре. Старичок был тот же самый, время ничуть не изменило его… Вот моя самая любимая женщина, и шкатулку я подарил ей, - сказал он. Почему-то он точно знал, что старичок помнит его и понимает. А потом они бродили по улицам, пили в кофейне, он – кофе, она – шоколад. И он думал, что пусть жена давно стала нелюбимой и неблизкой женщиной, пусть где-то далеко та, его первая Катерина. Но вот рядом сидит Катерина вторая, и это самое его большое счастье – пусть и вымазанное шоколадом…