Цените каждое мгновение

Уже прошло больше года с тех пор, как нет Кати. Катеночка. Моей милой девочки-ангелочка, любовь которой я предал. Я сам вынес себе приговор. И сам буду казнить себя за это всю жизнь. Да что там казнить, сейчас я несу самое жестокое наказание за то, что совершил. Наказание жизнью, временем и мыслями, которые не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Уже прошло больше года с тех пор, как нет Кати. Катеночка. Моей милой девочки-ангелочка, любовь которой я предал. Я сам вынес себе приговор. И сам буду казнить себя за это всю жизнь. Да что там казнить, сейчас я несу самое жестокое наказание за то, что совершил. Наказание жизнью, временем и мыслями, которые не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Ты перевернула мою жизнь Именно так и произошло, когда я впервые тебя увидел. Твои рыжие кудряшки переливались на солнце, в глазах блестели веселые огоньки, улыбка сводила с ума. В этот день ты окончила медицинский университет, и вы дружной компанией отправились отмечать получение дипломов на теплоходе. В тот вечер я был с другой. Но был очарован тобой. В тебе было что-то особенное. Я пил. Пил много. Это расковывало и придавало уверенности в себе (я ведь находился в чужой компании). Моя спутница весь вечер пилила меня за это, а потом закатила грандиозный скандал и устроила феерическое шоу с публичным разрывом наших отношений. Я был взбешён. Да что я такого сделал! Выпил. Но праздник же. Сбежать от позора было некуда, кругом одна вода. И водка. Дальше – не помню. Проснулся в чужой квартире. С трудом поднялся, вышел на кухню, а там… ты, рыжий ангел. Тогда я обидел тебя впервые. Что ты себе думаешь? Зачем приволокла меня сюда? Мне жалость твоя не нужна! Ушел, хлопнув дверью. Через день вернулся, извинялся, корил судьбу и жаждал твоей жалости. Она ведь меня бросила. Ушла… Ты не промолвила ни слова за время моего плача-монолога. Внимательно слушала. Потом взяла за руку и тихо на ушко прошептала: «Жизнь продолжается… Пойдем, я тебе покажу…» Ты провела со мной весь день, ты показала мне весь город, я увидел его по-новому, потому что рядом была ты. Странно, мы даже не держались за руки, но я ощущал тепло твоего тела даже на расстоянии. Вечером мы расстались, не давая друг другу никаких обещаний. Все пройдет, и это тоже Я остался опять один, во мне вновь начала закипать обида «на несправедливость». Я пил три дня. До беспамятства. Потом опять пришел к тебе. И ты опять жалела, гладила по волосам и тихо шептала: «Все пройдет, и это тоже». Я ответил поцелуем. Ты не была к этому готова… Я никому не нужен, - скулило во мне обиженное самолюбие. – Я конченый человек. Со мной никто не хочет быть. Хлопнул дверью. Ушел в запой на положенную в таких случаях неделю. Вылетел с работы. Еще неделя. Я заливал свою жизненную трагедию, которая благодаря алкоголю росла, приобретала новые формы, дополнялась деталями. Закончились деньги. И друзья, которым я доверял свои душевные тайны, тоже. Ты нашла меня утром на скамейке у своего подъезда, я провел здесь всю ночь. Подняться к тебе не позволяла гордость. Попросил денег взаймы – заплатить за аренду квартиры. В тот же день прогулял все. Вечером вернулся к тебе. Ты уложила меня спать. Утром накормила завтраком, не промолвив ни слова. Мне так нужна была твоя любовь, а ты меня отвергла, - начал было я свои вечные претензии. - Меня выбросили с работы, как ненужный хлам. В то время, как мне просто необходима была помощь… Теперь я без денег, без квартиры, без любви… Ты взяла меня за руку и повела в больницу, где работала, надела на меня халат, шапочку, маску и повела по коридору. За стеклом в огромной белоснежной палате находился всего один пациент, рядом с ним на коленях стояла девушка, плакала и целовала его руку. Ему 30. У него рак. Остались считанные дни, - не поворачиваясь, сказала ты. – Она любит его. У них маленький сын. У нее есть деньги, но она не в силах что-либо сделать. Я опешил. Пойдем дальше? Не сразу все устроится… Я целый день провел в больнице, вечером мы вернулись домой. Да, ты сказала, что твой дом будет нашим, если я… Катенька, ну, конечно, я сделаю все, что ты попросишь. Брошу пить. Устроюсь на работу. Я на руках тебя носить буду. Только разреши мне быть рядом. Не бросай меня. Все это было красиво на словах, и практически невыполнимо на деле. Устроиться на работу не мог, потому пил. Пил, потому что не мог устроиться на работу. Винил тебя за то, что у тебя все было и все получалось. Убегал из твоего-нашего дома. Меня раздражала твоя святость. Я унижал и оскорблял тебя, пытаясь возвысить себя. А ты любила. Искренне, нежно. Прощала все, возвращала меня и тихо шептала: «Не сразу все устроится…» Ты наивно верила в то, что, давая в очередной раз обещание, я его сдержу. Ты пошла на хитрость – придумала мне работу: «А не сделать ли нам ремонт в квартире?» И правда подействовало. Я загорелся идеей, сам нарисовал эскизы, подобрал материалы. С утра до вечера белил, красил, клеил… Вечером встречал тебя с работы, хвастался результатами. Наверное, это были единственные несколько месяцев, когда ты была счастлива. Олежка, ты скрывал столько талантов! Наконец-то в доме появился хозяин! Счастлив был и я. Так счастлив, что мне хотелось кричать всему свету об этом! Я люблю и любим! И я кричал. Я делился своей радостью с друзьями, говорил с ними только о тебе, пока не услышал приговор: «Подкаблучник!» Будет, как я сказал! В тот вечер я не вернулся домой. Я начал играть в «настоящего» мужчину: «Будет, как я сказал!», «Я так хочу!». Я грубил тебе, слушал, но совершенно не слышал тебя. А ты терпела мой пьяный бред, унижения. Уж не знаю, как тебе удалось все вернуть на круги своя, но «держался» я недолго. Придя однажды домой, я обнаружил там твоих подруг. Вы, веселясь, доклеивали последний рулон обоев - я так и не удосужился закончить начатое. Ах, так! Я опять «уволен»? Ты считаешь, что я ни на что не гожусь? Меня ни во что не ставят! Ты оказалась в той же ситуации, в которой был я, тогда, на теплоходе… Но разве об этом я думал… Ушел. Запил. Ты звонила мне, но я был слишком увлечен своей обидой. Вернулся к вечеру следующего дня. От тебя никаких укоров! Вернулся – и хорошо! Все будет теперь хорошо! Опять простила. Имею честь пригласить тебя завтра на торжественный ужин, - растерянно улыбнувшись, сказала ты. – Завтра начинаем новую жизнь! И вот ужин на столе. Только твои любимые блюда! А где бутылка? Ты же обещал! Мужчина я или нет! Да. На сей раз ушла ты. Я не стал держать. Сколько можно держать меня на коротком поводке. В конце концов, ты должна уяснить, что я такой, какой есть! Хватит меня менять и перестраивать! – проговаривал я свой «примирительный» спич. Ты не вернулась. Никогда. Водителя, который тебя сбил, так и не нашли. И я был не в силах что-либо сделать. За ужином ты хотела мне сказать, что у нас будет ребенок. Что имеем, не храним… Это был удар. Поймет меня только тот, кто пережил смерть близкого человека. Насколько близким человеком ты для меня была, я понял лишь сейчас. Однажды, перебирая твои вещи, случайно наткнулся на дневник. Боже, как же ты страдала, сколько боли я причинил тебе! И как, несмотря ни на что, ты любила меня. Я рыдал, выл, качался по полу, бил руками в стену, стараясь причинить себе боль, хотел убить себя. Почему я понял все так поздно? Почему не умел ценить каждое мгновение, когда ты была рядом? Почему не уберег тебя? Почему дарил тебе так мало счастливых минут, при том, что ты дарила мне всю себя. Почему видел только себя, свои обиды и игнорировал твои слезы? Я знаю, что ты простила бы меня, но я не прощу себе этого никогда. Олег_**