Фирменная пудреница (глава шестая)

Собака - друг человека.    - Ну, хорошо, в Париже ты время провела, как я понял, шикарно. А теперь объясни, что за хахаля ты себе там завела и почему тебя из-за него в Москве чуть не убили? - огорошил меня вопросом муж после того, как я ему рассказала о своей поездке, тщательно и успешно ( как мне казалось) обойдя все, связанное с Анри, моей миссией курьера, странными свойствами парика и пристальным интересом абсолютно посторонних лиц к моей новой пудренице.

Вот так с ним всегда. Думаешь, что он - сухарь бесчувственный, совершенно не понимающий тонкостей моей возвышенной души, и вдруг - на тебе! - из потока сведений, которые я на него обрушила, ухитрился извлечь ключевые моменты и даже связать их друг с другом.

• Никакого хахаля. Чистто деловое знакомство. Передала ему посылку от Аси, получила предложение о сотрудничестве. Неплохое, между прочим, предложение. За поведение неизвестных темных личностей не отвечаю. Ты, кстати, был великолепен...

• Не подлизывайся. Если бы ты вела себя прилично, мне не нужно было бы демонстрировать это, как ты изволишь выражаться, великолепие. Во что ты все-таки вляпалась?

“В международную мафию”, - хотелось мне ответить, но, умудренная опытом, я сдержалась. Подобный юмор в нашей семье не поощрялся, а уж увязывать в сознании моего мужа Асю с мафией тем более не стоило. Последствия такого остроумия были совершенно непредсказуемы.

• Не знаю, - почти честно ответила я. - Но думаю, что все уже позади. Асино поручение я выполнила, сама по себе абсолютно никакой художественной ценности не представляю. Что с меня взять?

• Сведения, - сухо отпарировал муженек. - Информацию, неисправимая ты идеалистка. Ты держала в руках документы, ты безусловно что-то видела, что-то слышала и что-то знаешь. Вот это из тебя и будут добывать.

• Да ничего я не знаю! Асино письмо не вскрывала, что этот француз ей передал - понятия не имею...

• Ах, он ей что-то передал? Где это?

• Уже у Аси, - честно призналась я.

• Каким образом, позволь спросить? Мы с тобой ни на секунду не расставались с момента твоего выхода в зал ожидания. К Асе не заезжали, по телефону ты с ней слиться в экстазе еще не успела. Отвечай же, каким образом?

• Через Олега, естественно, - пожала я плечами.

А, семь бед - один ответ!

• Но ты с ним наедине ни минуты не была! Ну что мне, пытать тебя, что ли? Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Мне совершенно не улыбается остаться вдовцом или, того хуже, с искалеченной женой на руках.

• Что ты меня запугиваешь! - возмутилась я. - Убьют меня, видите ли, искалечат... Нет у меня никакой информации, понимаешь, нет!

Впоследствии выяснилось, что если бы этот наш разговор происходил не на кухне, а в комнате, где я бросила свою сумку, моя жизнь в последующие несколько дней была бы куда менее насыщенной и куда более спокойной. Ну так ведь знать бы, где упасть...

• Я тебя не запугиваю, - понизил тон мой муж. - Просто прошу рассказать мне все подробно. И не адаптированную версию, которую я уже слышал, а всю правду. Не бойся, сцен ревности я тебе устраивать не собираюсь. По носу вижу, что ты с ним даже не целовалась.

• С кем? - ошарашенно спросила я.

• С этим твоим французом... Аленом Делоном или как его там?

Ну уж на Алена Делона Анри никак не был похож! Скорее на Жана Габена... Я поспешила согнать с лица мечтательное выражение и сделала довольно удачный, с моей точки зрения, ответный ход: приняла идиотски-изумленный вид и спросила:

• А откуда ты знаешь, что даже не целовалась?

Что и требовалось доказать. Больше всего мой муж любит, когда его проницательность ставит меня в тупик. А то, что он на сей раз оказался не прав, так мне же лучше.

• Знаю - и все. Ладно, давай все по порядку. Приехала, позвонила...

Повторенье - мать ученья. Пока я, тщательно вспоминая мельчайшие подробности, докладывала о своих похождениях, кое-что в моей голове стало проясняться. Например, стала понятной мерзкая баба из музея, она же лже-горничная. Конечно, она меня выследила и она же украла духи. Наверняка и “террористический акт” на Эйфелевой башне тоже дело ее рук. А может, работала целая шайка. Кто мог предположить, что я одолжу парик почти посторонней тетке? Тем более, они могли и не подозревать об искусственном происхождении моей золотистой шевелюры. И кому могло прийти в голову, что вместо экскурсии я отправлюсь на свидание? Накануне мне бы и самой это в голову не пришло.

Мужик в самолете, по-видимому, сопровождал меня из Парижа. Я бы его и не заметила, не пялься он так на пудреницу. Джинсовый явно действовал по нахалке, прикатив на ярко-красной машине и не назвав своего имени.Хотя, будь я одна, без мужа, меня бы спокойно посадили в эти самые “Жигули”, и если бы я осталась жива, то дня через четыре возможно и сообразила бы, что цвет - не тот. Но вот как они могли предугадать наш маршрут, если сам Олег выбрал его в последнюю секунду? За нами никто не ехал - голову даю на отсечение.

Когда я закончила свою душераздирающую повесть, муж подвел итоги:

• Значит, так. Во-первых, твои оппоненты знают, что искать, но не знают - в чем. Ты же обладаешь, хотя и чисто случайно, обратной информацией. Из подарков твоего Жана Маре у тебя сперли духи и руку. Пудреницу не тронули. Значит, информация была в ручке. Ее, надо полагать, они как-то заполучили во время нашей потасовки. Может быть, теперь от тебя отвяжутся?

• Вряд ли, - вздохнула я. - Ручка-то не та, а обыкновенная. Ничего в ней нет, кроме оригинального дизайна, хотела тебя порадовать, вот и купила...

• Ты меня порадовала, - саркастически усмехнулся супруг. - Ну, следовательно, осталась ручка и они ее-таки сперли, пока я возился с тем придурком из “Жигулей”. Наверняка он ее сразу схватил и спрятал. Но ведь они быстро поймут, что там ничего нет. А поскольку мы никуда не заезжали и в контакты ни с кем не входили, значит, со стороны может показаться, что информация до сих пор у тебя. Даже я не сразу допер, что ты могла что-то передать через Олега, они тоже не сразу допрут, даже если умнее меня...

• Что сомнительно, - услужливо подсказала я.

• А вот хамить не надо, - нежно сказал муж. - Мало того, что ты вляпалась черт знает во что, так еще, когда я хочу помочь, норовишь сказать мне гадость. Неужели ты не понимаешь, дура ты...

Из-под стола раздалось злобное рычание и мой муж осекся на полуслове. Элси - замечательная собака, умная, добрая, иной раз даже в ущерб своим основным обязанностям сторожа и охранника. Но есть у нее одна странность: совершенно не переносит слово “дура”. Причина этого - весьма уважительная. Как-то раз, когда Элси была еще совсем молодой, но уже далеко не глупой, у нас в доме объявился случайный гость на один вечер. Кто из нас с мужем с ним познакомился, кто сдуру пригласил - давно забылось. Но зато прекрасно запомнился сам вечер. Гость был из породы поэтов-графоманов, тех, кто способен разговаривать только о себе и своих стихах, да еще читать эти самые стихи вслух в совершенно невероятном количестве. Плюс оказался не дурак выпить и очень быстро опустошил наш вообще довольно скудный запас спиртных напитков. А поскольку дело происходило во времена присноизвестной антиалкогольной кампании, то он, можно сказать, просто разорил нас. Вся “жидкая валюта”, любовно собираемая всеми правдами и неправдами, по талонам и по блату, на глазах исчезала в бездонной утробе гостя.

Первой не выдержала Элси и на одном из трогательных рифмованных пассажей, который наш гость декламировал со смаком и завыванием, вдруг тоскливо и протяжно завыла. Мы с мужем непроизвольно прыснули со смеха, а гость, обиженный до глубины души, рявкнул “Дура!” и пнул Элси в бок.

В первый - и последний! - раз в жизни нашей собаке нанесли такое оскорбление. Элси моментально прекратила выть и резво вцепилась гостю в щиколотку. Мы с трудом заставили ее разжать зубы, с еще большим трудом успокоили нашего гостя (потратив на это остатки спиртного) и, наконец, выпроводили его восвояси, разобиженного, перемазанного йодом и обмотанного бинтами.

Позже выяснилось, что у Элси замечательная память. Когда какое-то время спустя в пылу супружеской полемики мой муж произнес заветное слово “дура”, адресуя его - и не без оснований! - мне, то Элси зарычала и чуть было не прокомпостировала ногу собственному хозяину. Удержало ее, по-видимому, только то безмерное обожание, с которым они с моим мужем друг к другу относятся, но, тем не менее, псина ясно дала понять, что в ее присутствии таким словом лучше не баловаться. Справедливости ради надо сказать, что и слово “дурак” из супружеского лексикона ( да и из обихода вообще) пришлось исключить, равно как и все однокоренные слова. Конечно, это не мешает нам по-прежнему бурно выяснять взаимоотношения, ибо в великом и могучем русском языке есть масса синонимов запретному слову. На такие определения, как “идиотка”, “кретинка”, “малоумок” и даже “придурок”, Элси не реагирует.

Но на сей раз “табу” было забыто, и мой муж, не подумав, произнес это самое слово. Реакция Элси была мгновенной: собака выскочила из-под стола, где до сих пор мирно дремала, положив голову на мои тапочки, и злобно зарычала. Не на меня, разумеется.

• Сумасшедший дом! - разозлился муж. - Одна шипит, другая рычит и обе требуют выбирать выражения. Осталось только тебе начать кусаться, а Элси - ездить в заграничные турне. Тогда вас с двух шагов различить нельзя будет.

Опять издевательские намеки! Пару лет тому назад, под влиянием какого-то непонятного мне самой чувства, я вдруг решила изменить цвет волос и выбрала для этой цели краску с романтическим названием “Тициан”. Получилось нечто невообразимо рыжее, в принципе, даже красивое, но, к сожалению, абсолютно совпадавшее по колеру с мастью Элси. Муж долго корчился от хохота, а еще дольше по поводу и без повода напоминал о том сходстве, которое имеется между мной и нашей собакой, и советуя следующим этапом превратить Элси в шатенку.

• Между прочим, с собакой пора гулять, - напомнила я, отказавшись от вполне законного желания продолжить перебранку и взять реванш. - Остальное обсудим после. Животное не виновато в том, что...

• Что у нее хозяйка...

Из-под стола снова послышалось приглушенное рычание. Дальше - больше: на предложение гулять Элси среагировала своеобразно, повернулась к моему мужу спиной и всем своим видом ( а также поскуливанием) дала понять, что предпочитает мое общество.

• Тебя одну я не выпущу даже с собакой, - вздохнул муж. - Элси способна рычать только на своих близких. А со мной она идти не желает. Значит, отправляемся на прогулку втроем.

Против этого варианта Элси ничего не имела.

Когда мы уже выходили на лестничную площадку, в квартире раздался телефонный звонок. Чертыхнувшись, муж пошел отвечать, а меня Элси потащила вниз по лестнице. Я успела только крикнуть, что буду ждать у подъезда - и выкатилась вслед за собакой на улицу. Там я спустила Элси с поводка и предоставила резвиться на скудном московском газончике. Сама же вновь и вновь прокручивала в памяти те выводы, на которые меня натолкнул “разбор полетов” в прямом и переносном смысле этого слова.

Необходимо встретиться с Аськой и вынуть из нее побольше сведений. Не желаю я больше быть за болвана в преферансе. И если мне даже проломят голову, то, по крайней мере, буду знать, за что. Согласитесь, обидно получить по черепушке просто так, за прекрасные глаза и за собственную глупость.

После этого заново проанализировать ситуацию, не исключено, что с помощью мужа. И если мы в две головы не сумеем придумать ничего путного, значит, придется нарушить еще один строгий запрет и обратиться к Володе Пронину, моему старинному, еще со школы, приятелю. Его еще тогда дразнили “майором Прониным” - по имени первого советского детектива-аса, а теперь уже и не дразнят. Он действительно майор и действительно классный специалист сыска. Беда в том, что мой муж ревнует меня к нему. Со всеми вытекающими из этого последствиями, хотя и абсолютно без оснований. Мы с Володей - хорошие друзья, хотя, к сожалению, редко встречаемся. Чаще общаемся по телефону - это мне милостиво позволяют.

Мои детективные размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. Меня схватили за руку ( больно, между прочим!), и одновременно чужая рука зажала мне рот. А в самое ухо очень внятно сказали:

• Без глупостей. Тогда все будет тип-топ. А если пикнешь...

“Пикать” я не стала, а с перепугу, да и со злости впилась в чужую руку зубами. Запало, наверное, в память недавнее пожелание мужа. Вцепилась от души, Элси бы обзавидовалась. Рука отдернулась и раздался истошный вопль:

• Дура! Да я тебя сейчас...

Договорить неизвестный, плохо видимый в сумерках мужик не успел. В воздухе мелькнула рыжая торпеда и Элси вцепилась ему в ту руку, которой он держал меня за запястье. То есть в еще непрокушенную. Одновременно с воплем, который издал мужик, послышался знакомый голос моего мужа:

• Стой! Стой, мерзавец, убью на месте!

Логики в этом не было никакой: своего рода вариация на тему “Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили.” Мужик, естественно, стоять не стал, стряхнул с себя Элси и дал стрекача. Элси я предусмотрительно схватила за поводок и никуда не отпустила, хотя она и рвалась в погоню, а муж понял, что в темноте ловить неизвестно кого бесполезно. Зато всю нерастраченную еще энергию он вложил в пламенную речь, доказав мне как дважды два, что более легкомысленной, взбалмошной и безмозглой авантюристки, чем ваша покорная слуга, а его законная супруга, найти просто невозможно, даже если объявить всепланетный розыск. Убежденная не столько его красноречием, сколько очередным неприятным приключением, я покорно кивала головой и поддакивала в нужных местах его нотации.

Мы возвращались домой. Элси гордо шла рядом с нами и посему столь уместное и наиболее выразительное слово, определявшее мою натуру точнее всего, произнесено так и не было.

В отличие от меня, мужу не чужд инстинкт самосохранения.

продолжение следует...