О бедном французе замолвите слово...

О стремлении современных российских женщин и девушек выйти замуж за иностранца и уехать, уехать, уехать из этой сумасшедшей страны с ее безумными законами и полоумными правителями, с ее комическими ценами и “отрицательными” зарплатами... ну, сами знаете. Так вот, об этом самом стремлении не писал только неграмотный или очень ленивый. Я же уворачивалась от этой темы, пока тема буквально не свалилась мне на голову, но в “зеркальном”, так сказать, исполнении. Судьба столкнула меня с иностранцем, который предпочитал русских женщин всем остальным, но ему просто фатально не везло: дамы никак не желали отвечать ему взаимностью. Впрочем, обо всем по порядку. О стремлении современных российских женщин и девушек выйти замуж за иностранца и уехать, уехать, уехать из этой сумасшедшей страны с ее безумными законами и полоумными правителями, с ее комическими ценами и “отрицательными” зарплатами... ну, сами знаете. Так вот, об этом самом стремлении не писал только неграмотный или очень ленивый. Я же уворачивалась от этой темы, пока тема буквально не свалилась мне на голову, но в “зеркальном”, так сказать, исполнении. Судьба столкнула меня с иностранцем, который предпочитал русских женщин всем остальным, но ему просто фатально не везло: дамы никак не желали отвечать ему взаимностью. Впрочем, обо всем по порядку. Ровно год тому назад мне позвонила знакомая, которая занимается тем, что устраивает счастье других людей. Проще говоря, владеет брачным агентством. Поосмотревшись, она поняла, что на соотечественниках особенно не разбогатеешь, и включила в орбиту своих интересов иностранцев. Подробностей я не знала, потому что меня они не интересовали: замуж я не собиралась и уж тем более - при помощи агентства. Правда, в глубине души я не имела ничего против того, чтобы завести поклонника-иностранца, но (так уж исторически сложилось!) обязательно француза. Американцы, немцы и разные прочие шведы меня не интересовали напрочь. Так вот, Тамара, хозяйка брачного агентства позвонила мне и трагическим голосом произнесла: Можешь меня выручить? Тут возникла проблема... Проблема заключалась в том, что в агентство обратился... француз. Самый что ни на есть настоящий, который просто мечтал познакомиться с русской девушкой и увезти ее с собой во Францию. Милый, интеллигентный мужчина, не первой, правда, молодости, но такой обаятельный. Подожди, - прервала я свою знакомую, - все это прекрасно и удивительно, но при чем тут я? Я - к счастью или к сожалению - русская, но уже давно не девушка, а как тебе известно, бабушка, хотя и молодая. Клиент тебе дал вполне определенный заказ... Знаю, знаю, но пока ничего подходящего нет. Умоляю тебя, встреться с ним, поговори, проведи время. И не сообщай ему, сколько тебе лет, это совершенно не обязательно, тем более, что ты все равно выглядишь моложе. Позвонишь ему, а? Ты же говоришь по-французски... Это меня убедило. Когда еще представится случай поговорить на моем любимом языке с его носителем! И от меня, в конце концов не убудет: французы, как правило, галантны и любезны, к женщинам относятся с большим пиететом и никаких вольностей себе не позволяют. Так что я позвонила, договорилась о встрече на следующий день и начала к ней активно готовится, причем уделяла основное внимание не столько внешности, сколько освежению в памяти французского языка, ибо предупредила месье по имени Анри, что приеду только поговорить, побеседовать, так сказать, на светские темы, поскольку не вполне соответствую его требованиям - возрастным. Тамара проговорилась, что требуется девушка 25-30 лет, а ТАК молодо я, положа руку на сердце, все-таки не выгляжу. Не знаю, что почувствовал Анри, когда я возникла на пороге его квартиры, но мое состояние можно было определить коротко и емко: шок. Невероятно худой, чуть ли не изможденный, очень пожилой человек, на котором одежда висела, как на вешалке, причем одежда, похоже, приобреталась на местной барахолке. Желтые от никотина пальцы, пух на голове, долженствующий изображать волосы, явная нехватка зубов во рту... Н-да, Тамаре придется много потрудится, чтобы найти ему спутницу во Францию, если только он, конечно, не чудак-миллионер. Оказалось - не миллионер, а самый обыкновенный коммерсант, причем скорее мелкий, чем средний. В Россию он последние десять лет регулярно приезжал на три-четыре месяца по делам службы, ибо неплохо владеет русским языком. И вот три года тому назад... Ей было двадцать лет и ее звали Оксаной. Она приехала в Москву то ли из Рязани, то ли из Твери, то ли еще откуда-то, чтобы стать фотомоделью. Но не прошла по конкурсу и чуть было не соскользнула на торную тропу, которая редко кого приводит к благополучию и благосостоянию. И тут судьба ей улыбнулась: она встретила Анри, который, судя по всему, влюбился в нее без памяти. Нет ничего страшнее любви, которая настигает шестидесятилетнего мужчину, которому кажется, что все - ну, почти все! - уже в прошлом, и который вдруг начинает вести себя, как юный Ромео, решительно не желая интересоваться тем, как это выглядит со стороны, и что на самом деле испытывает к нему предмет его страсти. Анри увез Оксану в Париж... Мадам, я сделал для нее все, что мог. Устроил ее учиться на курсы французского языка, потом - в Сорбонну на филологический факультет, поселил у себя в квартире, покупал вещи, возил отдыхать. Да, мы не слишком много развлекались, но я работаю, я вынужден работать, потому что у меня нет другого источника доходов. И Оксана меня любила - она сама мне об этом говорила сто раз. Ну что ж, любовь, как известно, зла. Бывает, случается, причем и не такое: полюбила же семнадцатилетняя Мария-Матрена Кочубей престарелого гетмана Мазепу. Кстати, юная девушка Оксана повела себя по-умному и до поры до времени прилежно училась сначала языку, потом филологии в знаменитом парижском университете, убирала крошечную квартирку своего возлюбленного, готовила ему обеды и ужины, словом - воплотила в себе мечту любого мужчины. К тому же была хороша собой. Вот, мадам, ее фотографии, я постоянно ношу их с собой. Красавица, не так ли? С фотографий улыбалась хорошенькая девушка, каких на российских просторах - тысячи, если не десятки тысяч: щеки с ямочками, вьющиеся белокурые волосы, голубые глаза и... обнаженный пышный бюст. Стало понятно, почему Оксану не взяли в модельное агентство, но почему она решила сфотографироваться на фоне Версальского дворца именно в таком виде - для меня осталось загадкой. Впрочем, возможно, я просто отстала от времени. А потом она меня бросила. Ничего не объяснила, даже записки не оставила, просто исчезла, пока я был на работе. Потом узнал - ушла к другому, богатому. Но как можно вечером клясться мне в любви, а на следующий день уйти? Я не понимаю... Как можно, как можно... Еще и не так можно. С точки зрения логики, поступок Оксаны был предельно ясен: попала в цивилизованную страну, выучила язык, пообтесалась и - рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Дело житейское, Анри не первый и не последний сентиментальный романтик, верящий в вечное, большое и чистое. Вы бы могли так поступить, мадам? С человеком, который вас любит, который все для вас сделал? Я только вздохнула. Увы, мадам не могла бы так поступить даже с человеком, который ее вообще не любит, а просто хоть что-то для нее делает. Поэтому мадам сидит в России, а не в какой-либо другой стране, сама себе зарабатывает на жизнь, ни на кого не рассчитывая, и заполняет пустоту в личной жизни тем, что беседует на своем любимом языке с мужчиной о женском коварстве, корысти и прочих неприятных особенностях дамской натуры. Как говорится: знала бы прикуп, жила бы в Сочи. Я уже готов был на ней жениться, но... Потом я узнал, что она и своего нового любовника бросила и вернулась на Родину. И вот теперь я приехал в Россию, чтобы разыскать ее, потому что не могу забыть. Я люблю ее. Но она не подходит к телефону, не отвечает на мои письма, она не хочет меня видеть и даже слышать. Что мне делать, мадам? На счастье Анри, моего знания языка оказалось недостаточным, чтобы перевести на французский точный и емкий совет, который дают в таких случаях по-русски. К тому же несколько ошарашивало то, что безутешный влюбленный первым делом обращается в брачное агентство на предмет подыскания ему новой пассии. И - что уже совсем странно - желает встретиться с такой же молодой девушкой, как и его замечательная Оксана. В зеркало он, что ли , не смотрится? Или видит себя таким, каким он был лет тридцать тому назад? Все может быть. Мужчины - странные создания, а их отношение к собственному возрасту и к возрасту их жен и подруг вообще вызывает непреходящее чувство умиления. Никогда не забуду, как все мужчины, поздравлявшие меня с рождением внука, произносили одну и ту же сакраментальную фразу: Знаешь, стать дедом еще куда ни шло. Но спать с бабушкой... Как будто им кто-то это предлагал! Да и без интимностей несправедливости хватает: женщины мучают себя диетами, разоряются на всякие омолаживающие кремы, изобретают прически из все еще пышных волос - и все это для того, чтобы выглядеть моложе и привлекательнее в глазах мужчин, не блещущих ни фигурой, ни шевелюрой, ни свежестью ланит. Но они - мужчины и возрасту как бы неподвластны. Редкие исключения в этом плане лишь подтверждают общее правило. Почему бы вам не попытаться познакомиться с... ну, более зрелой, что ли, женщиной? После тридцати пяти обычно не так ветрены, капризны. Не так избалованы, что ли. Уже привыкли ценить то, что получают и многое могут дать взамен... Почему бы ему не попытаться познакомиться с женщиной лет сорока пяти? С одной из моих приятельниц, например, интеллигентной и прекрасно сохранившейся, которая, наверное, была бы только рада уйти с грошовой должности библиографа в библиотеке Иностранной литературы, пожить в Париже, который видела только в кино и на фотографиях. Которая будет заботиться об Анри, готовить ему, вести с ним интеллектуальные беседы, до которых он, как сам признался, великий охотник... Мадам, - пресек мои фантазии Анри, - я еще недостаточно стар для того, чтобы сосредоточиваться исключительно на душе. А женская красота с годами... Понятно. Дедушкой быть бы мог, с бабушкой спать отказывается. Интернационал. Мужчины всех стран, объединяйтесь! Ей-богу, зла не хватает. Мы с Анри распрощались, в общем-то, довольные друг другом. Помимо его разбитого сердца, удалось обсудить еще некоторые более нейтральные темы: современное французское искусство, различия в климате Франции и России, кое-что из русской литературы. К тому же я получила ту порцию комплиментов, которую каждый уважающий себя француз обязательно делает даме, нравится она ему или нет. Ну и - язык. Но об еще одной встрече я думала с некоторой опаской. Обошлось. Два дня спустя Тамара нашла девушку, согласную поехать с Анри во Францию. Молодую, красивую, по ее словам - генеральскую дочь по имени Жанна. Анри в цветистых выражениях поделился со мной по телефону своим счастьем, столь же изысканно поблагодарил за прекрасно проведенное со мной время и... И спустя три месяца прислал письмо, в котором две трети было посвящено описанию неслыханного коварства девушки Жанны, которая оказалась корыстной, злой, насквозь фальшивой и вообще - дрянью, воспользовавшейся удобным случаем прокатиться на халяву за границу и обобравшей несчастного Анри чуть ли не до нитки. “Настоящая сволочь”, - написал он печатными буквами по-русски, чем убедительно продемонстрировал глубину и горечь своего разочарования. “Неужели все русские девушки такие?”- вопрошал он. Я была не готова ответить на этот вопрос и в своем письме отделалась общими фразами, деликатно намекнув на возможное непонимание из-за принадлежности к разным поколениям. Следующие два письма были посвящены исключительно незабвенной Оксане, которая и снилась, и мерещилась, и вообще незримо присутствовала в жизни моего корреспондента. На третье письмо я - каюсь - уже не ответила, горячо надеясь, что мое молчание будет отнесено за счет плохой работы российской почты, о которой уже и за границей достаточно наслышаны. Но пришло еще одно послание, в котором Анри сообщал, что в середине лета снова приедет в Москву по делам. Я совсем было собралась уйти в подполье, но телефонный звонок застал меня врасплох, а обращение “мадам” - доканало. Нестерпимо захотелось снова поговорить по-французски, поскольку за истекший год такой возможности мне как-то не представилось. И я отправилась по знакомому адресу. Анри почти не изменился. Тот же костюм, внутри которого он мог свободно передвигаться, та же прическа, то же изможденное лицо. И те же жалобы на непостижимых русских девушек, которые хотят непонятного и даже не дают себе труда маскировать отсутствие каких-либо нежных чувств. Деньги, только деньги... Вчера я встречался с одной дамой, ей тридцать два года. Она рассказала, что живет с матерью в однокомнатной квартире, получает, кажется, четыреста рублей и мечтает уехать из России. Но мне учинила форменный допрос: какая у меня квартира, какая машина, сколько я зарабатываю, сколько буду давать ей денег. Мадам, я в ужасе. Больше, конечно, я с этой дамой встречаться не буду. Сегодня вечером у меня свидание с девушкой: ее зовут Алена и ей двадцать два года. Не знаю, чем это закончится... Я была почти уверена: ничем хорошим. Повадился кувшин по воду ходить - тут ему и голову сложить. Если бы еще удосужился вставить зубы и купить новый костюм, тогда, может быть... Анри как будто прочитал мои мысли: Почему у вас, в России, такое значение придают одежде? Почему им всем важен мой костюм, а не я? Это же второстепенно. От того, что я сменю пиджак и брюки, я не стану лучше или хуже. Вы, русские, совершенно непостижимая нация. Все жалуются, что получают гроши, а в магазинах вещи для миллионеров. Женщины приходят на встречу днем в вечерних платьях и дорогих украшениях и жалуется, что ей не на что купить продуктов. Как это понимать, мадам? У нас есть и очень богатые люди, только их мало, - терпеливо начала я объяснять. - Вы снимаете квартиру в самом дорогом районе Москвы, на Тверской, здесь действительно почти все магазины для миллионеров. Но почти такие же красивые вещи, только без фирменных этикеток, можно купить во много раз дешевле, ваша дама, наверное, именно так и делает. А золото... так нас много лет приучали вкладывать сбережения именно в него. В каждой семье есть какие-то украшения... И потом, зачем сразу обобщать? Встретились с двумя-тремя дамами и сразу - нация. Кстати, у меня нет золотых украшений, одета я, как видите, достаточно скромно и не жалуюсь вам на то, что у меня проблемы с деньгами. Хотя, если честно, они есть, но как-то я привыкла решать их самостоятельно. А вы и не похожи на русскую, - огорошил меня Анри. - Вы слишком собраны, расчетливы, неромантичны. Конечно, вас это нисколько не портит, вы по-своему прелестны, но это - не по-русски. При всей моей собранности я разозлилась. Не столько на Анри, сколько на себя. Отличительной чертой русских женщин является не столько романтичность и безалаберность, сколько жертвенность. Не говорю про традиционные женские забавы на Руси: коня, там, на скаку остановить или забежать в горящую избу. Я про будни: отдать все силы возлюбленному, мужу, детям, получить в ответ равнодушную неблагодарность и утешать себя тем, что, слава Богу, мало пьет и совсем не бьет - вот это по-нашему, по-русски. Мне-то досталось всего чуть-чуть из этого набора, но миллионы моих ровесниц и соотечественниц хлебнули полной мерой, мало не показалось. И продолжают хлебать... Но попытка донести до Анри эти соображения успехом не увенчалась. У него, по-видимому, уже сложилось собственное четкое представление о “загадочной русской душе” и менять его он не собирался. Тогда, спрашивается, зачем снова искать русскую подругу? Тем более, что ищет он, судя по всему, не там, где можно действительно найти, а там, где ему удобнее. Как тот пьяный, который искал деньги не на обочине, где их потерял, а под фонарем, потому что светлее. Я посмотрела на часы: до встречи Анри с очередной кандидаткой оставалось четверть часа. Пора было собираться. Да и если честно, эта встреча доставила мне куда меньше удовольствия, чем первая. Ко всему прочему, я проголодалась, а мой галантный француз не догадался мне даже чашки чая предложить. Если он так принимает и своих потенциальных партнерш, то немудрено, что их реакция оказывается соответствующей. Как жаль, что у нас так мало времени, - с неподдельным огорчением сказал Анри, - мы могли бы еще о многом поговорить. А может быть, вы приедете в Париж? Я был бы рад вас видеть... Денег нет, - с затаенным злорадство сказала я, - мои доходы мне не позволяют такой роскоши, как заграничные поездки. На еду, впрочем, хватает. Анри вышел из дома вместе со мной: свидание с Аленой он назначил около дома, возле телефона-автомата. Там действительно уже обреталось юное создание с немыслимо гладкой кожей, ногами “от шеи” и прочими атрибутами фотомодели. Похоже, мой знакомый собирался в третий раз наступить на те же самые грабли. Ну что ж - каждому свое, как было написано на воротах какого-то концлагеря. Учить жить мужчину, которому перевалило за шестьдесят, я не собиралась. Но по дороге меня посетило несколько мыслей о том, почему с Анри происходит то, что происходит, и почему он решительно не в состоянии понять, в чем его ошибка. Нет, его мне совершенно не было жалко, и весь этот рассказ я затеяла не для того, чтобы вызвать это чувство у кого-то еще. Но поразмышлять было о чем. Нам представляется, что все иностранцы - это обязательно Прекрасные Принцы, ну, в крайнем случае - прямые наследники Рокфеллера, если не сам Рокфеллер. И как-то не приходит в голову простенькая мысль, что за морем обычно ищут невест и подруг те, кому, в общем-то, ничего не светит на родине. Россию иностранцы открыли для себя сравнительно недавно, а до этого вывозили жен из юго-восточных слаборазвитых стран: безропотных нищих, которые за кров и еду выкладывались по полной программе, испытывая к тому же чувство благодарности к благородному избавителю. Похоже, нам предлагают заменить на брачном рынке вьетнамок и таек, которые уже не так экзотичны, как "русские красавицы". Но тут ведь есть один крохотный нюанс, который может все это стройное здание разрушить - гордость. Мы унаследовали это замечательное чувство из совсем недавнего советского прошлого и продолжаем его холить и лелеять. Да, мы нищие, но покупать нас должны за оч-ч-ень большие деньги. Почему? И, с другой стороны, если мы такие умные и гордые, то почему мы бедные? Ну, это, впрочем, глобальная проблема. Меня же больше заботит мелочевка: почему мужчины, независимо от национальности, страдают таким комплексом повышенной полноценности? Почему бы не посмотреть правде в глаза и не осознать, что молодость тянется к молодости, а свои возможности нужно все-таки здраво оценивать. Я не говорю о любви - это святое и непредсказуемое. Я о реальной жизни. От неожиданных поворотов которой никто из нас не застрахован.