«Бывших наркоманов и алкоголиков не бывает»: о зависимостях с психиатром-наркологом Мамедовым

Каждый из нас не понаслышке знает о том, что такое зависимость. Каждый становился либо свидетелем того, как зависимость разрушает жизнь близкого или знакомого человека, либо сам пребывал (или пребывает) в состоянии зависимости. Сайт «Страсти» поговорил с психиатром-наркологом с 16-летним стажем, врачом высшей категории, основателем частной наркологической клиники Тимуром Мамедовым о том, что это за «болезнь» такая — зависимость? Почему в зоне риска люди с депрессией и другими психическими расстройствами, и по какой причине зависимых от алкоголя сложнее вылечить чем тех, кто зависим от наркотиков.

– Что представляет собой зависимость? Может ли она передаваться по наследству?

– Зависимость – это расстройство в поведении и психике человека, когда предметом высшей ценности становится предмет аддикции (алкоголь, наркотики, работа, секс, азартные игры и пр.). Например, алкоголь употребляется в ущерб остальным сферам жизни: вредит работе, здоровью, психике, отношениям в семье. Либо другой пример – трудоголизм, при котором работа занимает большую часть жизни, в результате чего неминуем ущерб для здоровья, отношений – просто на них нет времени, психика страдает от перегрузок. Суть зависимости в том, что за ней скрывается множество заболеваний психики (депрессия, тревожное расстройство, биполярное аффективное расстройство и пр.), которые, кстати, могут передаваться по наследству. Также по наследству может достаться и хорошая переносимость психоактивных веществ. Поэтому у зависимых в анамнезе можно обнаружить интересные случаи наркомании, алкоголизма и расстройств психики.

Если без бокала алкоголя вы на празднике не можете порадоваться в полной мере, если не накуренным вам не так интересно смотреть фильмы, если без мефедрона вы занимаетесь не совсем сексом, а прелюдией, то стоит серьезно задуматься. Вот она и есть – зависимость, когда ваше состояние напрямую зависит от того, что вас убивает, и разрушает вашу жизнь.

– Спасение утопающего — дело рук самого утопающего или всё-таки стоит протянуть руку помощи зависимому? Можно ли вывести человека из зависимости и зависимость из человека без специалиста?

– В случае зависимости, «спасения утопающего – дело рук самого утопающего» – не работает, потому что и психические, и наркологические расстройства сопровождаются таким состоянием, которое называется анозогнозия, то есть отрицание как таковой болезни. Это когда человек не видит, что у него зависимость, или же не видит, что у него какие-то проблемы с психикой. Когда считает, что это люди вокруг не в адеквате, что они какое-то воздействие оказывают, достают и прочее.

За помощью, как правило, обращается не сам зависимый, а в основном его родственники. Если самостоятельное обращение и происходит, то, как правило, под давлением окружения, потому что сам зависимый не может понять, что у него действительно проблемы с психоактивными веществами/азартными играми или ещё с чем-то. Поэтому в лечении аддикций (зависимости, прим. «Страсти») очень важна помощь сторонняя, чтобы рядом был человек, который будет помогать зависимому определяться с форматом лечения, с планом лечения, с интенсивностью, потому что зависимый человек, как правило, от полноценного лечения отказывается. Грубо говоря, выбирают только медикаментозное решение проблемы, а всё остальное – психотерапия, границы, безопасность и прочие моменты – не соблюдается.

– Говорят, бывших наркоманов и алкоголиков не бывает. Что вы думаете по этому поводу? Почему люди после продолжительной завязки вновь проваливаются в зависимость?

– Да, бывших наркоманов и алкоголиков не бывает, потому что данные расстройства или же заболевания являются хроническими. Даже если человек, который был зависимым от алкоголя, не распивал его 10 лет, был закодирован, в завязке, и ещё какими-то способами ограничивал употребление спиртного, то, как правило, если он начинает употреблять алкоголь опять, спустя десятилетия, он попадает в ту же самую ситуацию – контролировать употребление у зависимого человека не получается.

Те изменения, которые происходят с людьми в процессе злоупотребления алкоголем, наркотиками, азартными играми, остаются на всю оставшуюся жизнь, и задача зависимого человека научиться жить, так скажем, с этим снарядом в голове. Так же, как учатся жить люди с сахарным диабетом – это хроническое заболевание, и, если человек признаёт, что у него сахарный диабет, он начинает считать хлебные единицы, посещать эндокринолога, контролировать уровень глюкозы. Если он этого не делает, то у него возникают определённые проблемы. Ему потихоньку ноги ампутируют, ну и всякие диабетические ангиопатии (поражение кровеносных сосудов, причиной которого чаще всего являются общие заболевания различных органов, прим. «Страсти»). Так что задача зависимого человека – научиться жить с этим заболеванием, научиться жить таким образом, чтобы оно не вредило всем остальным сферам жизни и не убило зависимого человека.

– Зависимый от алкоголя/наркотиков чаще всего принимает роль «жертвы», а созависимый — близкий (жена, мама, взрослый ребенок) — роль «спасателя». Почему так происходит? Кому такая ситуация выгодна?

– Да, действительно, зависимому удобна роль «жертвы», поэтому он её принимает. В роли «жертвы» человек избавлен от ответственности. Да, он жертва обстоятельств – употребляет алкоголь или наркотики не потому, что он зависимый, а потому что жена его пилит, потому что есть какие-то болезни, потому что есть проблемы на работе, недопонимания со стороны руководства, и прочие различные ситуации, на которые зависимый не может и не хочет влиять. Поэтому роль «жертвы» замечательно сочетается с употреблением. Именно в этой роли можно благополучно употреблять без каких-то угрызений совести, без чувства вины, ведь есть люди, которые во всём и так виноваты.

В свою очередь для близких, для созависимых, как их называют в профессиональном кругу, очень удобна роль «спасателя». Они себя чувствуют нужными, востребованными, именно теми людьми, на которых и лежит вся ответственность. А что происходит на практике? Например, мама зависимо от алкоголя устраивает его на лечение в какую-то клинику. Естественно, результаты за лечение на маме. Если врачи плохо справились, то это мама неправильно выбрала клинику. Финансовые затраты тоже на ней, так как лечение было нужно именно ей, а её об этом никто не просил. Это сугубо её желание. По выходу – если человек зависимый долежал – все результаты лечения полностью на маме. То есть она виновна в том, что лечение не помогло, она виновна в том, что были какие-то осложнения, она виновна в том, что человек вообще там оказался, в клинике, то есть она его туда упекла. Поэтому в данном сочетании зависимый чувствует себя ребенком, где основные решения за него принимают созависимые, и в то же время они берут на себя и ответственность за результат, который получится на выходе. На самом деле, зависимому в этой позиции просто удобно употреблять.

– Вы можете вспомнить из врачебной практики ситуации, когда созависимый после того, как зависимый прощался с пристрастием, терял почву под ногами, поскольку привык к эмоциональным качелям и не представляет свою жизнь без них? Или, наоборот, зависимый, вышедший в ремиссию, бросал свою семью?

– Вы знаете, со стороны родителей довольно часто это происходит. Не все готовы к тому, чтобы их зависимые дети попрощались со своим пристрастием, потому что в таком случае контроль над ними теряется, пристыдить их, привить чувство вины, объяснить им, что они должны, что они испортили жизнь, что на них потрачено много денег, что за них всё делается и их постоянно спасают не получится. То есть рычаги управления над такими детьми теряются, и не всем эта ситуация видится благоприятной.

Со стороны, например, мам зависимых алкоголиков это очень наглядно выглядит. Когда взрослая женщина 60 лет забирает к себе взрослого разведенного мальчика 35 лет и разрешает ему пить у себя дома – под контролем, в безопасности. Таким образом продолжается контроль над своим ребёнком, он в поле зрения, он просит денежки на сигареты, он виноватыми глазками после того, как перепил, ходит по квартире, что-то делает из чувства вины: где-то ластится, где-то гвозди начинает прибивать, чинить что-то, то есть таким образом контроль сохраняется – ребёнок рядом. Да, ребёнок выпивает, но он рядом с мамой, в принципе, многим этого достаточно. А в плане жён зависимых – довольно часто действительно происходят разводы. Грубо говоря, человек употребляет 15 лет наркотики. И 5 лет назад он познакомился с женой. Она его устраивала абсолютно, всё в ней было хорошо, но надо принимать во внимание, что человек 15 лет был не трезвый, и познакомился с женой в таком же состоянии, и подходит она ему, когда он употребляет наркотики. И часто получается так, что, когда человек зависимый остаётся трезвым полгода/год, он начинает уже на всё это смотреть, извиняюсь за тавтологию, трезвыми глазами, и понимает, что жена ему эта не нужна. Трезвым она ему не нравится.

– Чем люди, зависимые от алкоголя, отличаются от людей, зависимых от наркотиков? Кого сложнее исцелять?

– Зависимые от алкоголя тяжелее исцеляются, чем зависимые от наркотиков по целому ряду причин. Надо понимать, что люди, которые длительно злоупотребляют алкоголем, спустя 10-15-20 лет зависимости, страдают алкогольной энцефалопатией. Грубо говоря, тупеют во многих аспектах: усложняются восприятие информации, мыслительные процессы, ухудшается память. Конечно же психотерапия с такими пациентами протекает более тяжело. К тому же, есть определённые моменты, связанные с алкоголем, которые важно обозначить. Как все мы знаем, это не наркотик – продаётся данный напиток легально, он является чем-то «культуральным» в России, сопровождает празднование различных событий: дни рождения, Новый год и прочее. Считается, что алкоголь – это какой-то неотъемлемый атрибут торжественного стола. Учитывая, что таким образом все обстоит, и восприятие людей, страдающих от алкоголизма, несколько иное. Они себя отделяют от других зависимых. Они не считают наркоманов себе ровней во многом, конечно. Да, не все зависимые этим страдают, но очень часто это происходит именно так, и учитывая, что алкоголь продаётся повсеместно, беспроблемно, если человек прошёл лечение и вдруг начал пить потихонечку, это не вызывает столько протеста со стороны окружения, как употребление наркотиков. Условно, можно прийти на работу и сказать: «Мы так круто погуляли в пятницу, напились». В то же время нельзя сказать: «Как мы круто в пятницу накололись!». То есть никто на работе данные приключения не оценит, поэтому люди, страдающие алкогольной зависимостью, они как-то социально не так преследуется, как наркоманы. Из-за этого у них меньше мотивации для того, чтобы избавиться от алкоголизма.

– Как вы поняли, что хотите стать врачом-наркологом? Как пришли к этой специализации?

– Да никак я не понял, что я хочу стать врачом-наркологом, пришел к этой специализации со временем. Начал я с педиатрии, потом хирургия, после психиатрия-наркология, попутно и мануальной терапией занимаюсь. Мне, в принципе, всё интересно, но как-то так жизнь сложилась, что меня вот в это направление притянуло, и я здесь востребован. Я здесь работаю.

– Вы воспринимаете зависимых людей как пациентов или какие-то истории попадают в сердце и живут с вами долгие годы/остаются в памяти?

– Я всех людей воспринимаю как людей – зависимых, больных, шизофреников. Продолжая отвечать на вопрос предыдущий, меня сейчас всё-таки работа уводит в сторону психиатрии, и большая часть пациентов, проходящих лечение в клинике, страдает психическими расстройствами, и я со всеми пациентами веду себя, как с нормальными людьми, насколько это возможно, и насколько это умею я.

– Можете вспомнить самый тяжелый случай из практики?

– Так каждый случай тяжёлый. Мне сложно, честно говоря, о чём-то вспомнить, потому что каждый пациент сложный. Везде есть какие-то проблемы. Проблемы с зависимым, проблемы с его родственниками, проблемы с прохождением полного курса лечения. Каждая трезвость – она выстраданная и сотрудниками, и родственниками, и самим зависимым. То есть… они все интересные. Историю болезни каждого взять, почитать анамнез, там будет душераздирающая история. Я, в принципе, каждого пациента, за которого брался, которого вёл, помню лично.

– Что вы думаете о программе «12 шагов»? Не считаете ли вы, что люди, отказавшись от алкоголя и наркотиков, могут стать также зависимы от «воли Господа»?

– Программа «12 шагов», в принципе, доказала свою эффективность, но некоторые люди перебарщивают с тем, что только «12 шагов», только эта программа, только высшая сила, то есть Бог, способны нам помочь на пути избавления от зависимости. В целом, концепция неплохая. Единственное, что, конечно, смущает многих специалистов, которые знают двенадцатишаговую программу, это то, что она образовалась из протестантских оксфордских групп. Многие моменты религиозные там остались, и не все люди способны двигаться по этой программе дальше.

Например, первый шаг – это признать вообще наличие заболевания у себя, наличие расстройства такого, и второй шаг – это обратиться за помощью. То есть эти два шага подразумевают, что человек начинает лечиться. А вот после третьего шага начинаются определённые сложности у людей, потому что третий шаг – это поручение жизни воли Господу, высшей силе, как мы её понимаем. Не все люди на этом моменте могут продолжить работу по «12 шагам», потому что тут уже подключается вера в Бога, хотя вера в Бога, я считаю, обладает ни с чем не сравнимой терапевтической ценностью, потому что даёт ответы на многие вопросы: «Для чего я на этом свете появился?», «Какая цель?», «Одинок я или есть что-то выше надо мной, какая-то высшая сила, которая обо мне заботится?», либо же человек может думать, что его Бог наказывает всю дорогу, и употреблять при этом. Это тоже важный момент, но программу строить именно на религии я считаю нецелесообразно.

Если говорить про моё именно отношения к выздоровлению по программе «12 шагов», я не считаю, что человек подсаживается на религию и становится каким-то сектантом. В принципе, какие-то вещи сектантские есть, присутствуют в сообществе анонимных алкоголиков, наркоманов, но всё-таки «12 шагов» – это не лечение, это группы поддержки людей, куда обращаются зависимые люди. Об этом надо не забывать. Всё. Многие начинают говорить, что вот туда надо пойти, там помогут, там вылечат. Ну, нет. Там поддержат. Не вылечат.

– Какой человек считается полностью вылечившимся от зависимости? Можно ли полностью вылечиться?

– Полностью вылечиться нельзя, а излечившимся обычно называют человека, достигшего стойкой ремиссии, а стойкая ремиссия – это свыше года трезвости. То есть год без употребления каких-либо психоактивных веществ. Мы не говорим сейчас о лекарствах, которые назначил психиатр. Мы говорим об алкоголе, наркотиках, травке, бутиратах, аяуаске – веществах, которые изменяются сознания. Чем это обусловлено? Когда человек, страдающий от зависимостей, находится в трезвости, именно год необходим для того, чтобы его система нейромедиаторов пришла в норму и заработала приблизительно так, как она работает у здоровых людей. То есть это время, необходимое для восстановления центральной нервной системы.

– Какие в настоящее время в России существуют наркотики, способные вызывать зависимость в короткий срок? Какие считаются наиболее опасными?

– Знаете, вот тесты на наркотики я часто наблюдаю по долгу службы, и там такие наркотики представлены, как амфетамин, экстази, героин, ЛСД. Ну, по факту, наркопотребителей этих препаратов я крайне редко встречаю. На территории Российской Федерации наркотики на сегодня такие – это лирика (прегабалин), которая вызывает зависимость довольно в короткие сроки. В принципе, месяца употребления прегабалина достаточно для того, чтобы развилась и физическая, и психологическая зависимость, и лечиться от этого довольно сложно. Также на нашем наркорынке широко представлены дизайнерские психостимуляторы. Самые популярные на сегодня – это мефедрон и альфа-пвп, который называют солью. И тот и другой – катинон. Они с первого употребления вызывают психическую зависимость. Много не надо. Мефедрон, например, как и соли, часто не нравится с первого употребления, но уже даже в таком случае формируется психологическая зависимость, и очень часто, даже несмотря на то, что очень не понравилось действие этих веществ, человек продолжает употреблять.

– Кто в зоне риска? Почему?

– Знаете, в зоне риска те люди, которые страдают психическими расстройствами. Я имею в виду расстройство аффективной сферы, то есть эмоциональной. Это люди, страдающие депрессией, циклотимией, биполярным аффективным расстройством – вот, наверное, они находятся в максимальной зоне риска, потому что, не найдя, не получив какого-то профессионального совета, рекомендации, да и, попросту не обратившись к психиатру, они ищут способы решить свои проблемы, и добираются до алкоголя или наркотиков.

Знаете, для того чтобы обратиться к психиатру, человек должен к этому быть готов – у нас специальность стигматизирована (формирование негативного отношения к отдельному человеку или группе людей на основании каких-то психологических, физических, интеллектуальных и других особенностей, прим. «Страсти»). Если ты идёшь к психиатру, значит ты псих. Конечно, многие не хотят, чтобы их считали психами, не хотят попасть на учёт, поэтому они к специалистам не обращаются. Есть «добрые друзья», которые подскажут, что лучшее средство от тоски, тревоги, бессонницы – это алкоголь/прегаблин/мефедрон/травка и прочее.

Поэтому люди с психическими расстройствами, я считаю находятся под прицелом зависимостей и чаще всего они начинают употреблять психоактивные вещества вместо того, чтобы лечить свои депрессии.

– Что представляет собой процесс исцеления от зависимости в клинике? Какие этапы проходит пациент? Обязательно ли находиться в больнице или можно иногда брать консультацию и этого достаточно?

– Процесс исцеления от зависимостей представляет собой, в первую очередь, обследование. Необходимо определиться со здоровьем, то есть соматическое здоровье, психическое здоровье поправить. Важно понять причины развития зависимости. Важно очистить организм от токсинов, тех, которые он там употреблял, снять ломку (абстиненцию), и уже в процессе этого начинается психотерапия, направленная на то, чтобы обучить человека справляться со стрессовыми ситуациями, потому что многие зависимые просто не умеют этого делать. Дожив до приличного возраста, они не могут даже малейшего стресса перенести. Они вынуждены обращаться к потреблению психоактивных веществ. Учат основы расстройства: что такое зависимость, выстраивают границы для себя, чтобы обеспечить себе надёжную трезвость и как-то оградиться от срывов, учатся управлять своим состоянием без психоактивных веществ, учатся осознавать, что с ними происходит, то есть довольно большая психотерапевтическая работа. Формируются новые, полезные, так скажем, привычки, убираем негативные привычки, способствующие употреблению. Люди зависимые учатся общаться, не прибегая к шантажу, манипуляциям и прочим хитростям зависимых людей. Вот таким образом происходит лечение. Ну и в дальнейшем, когда человек закончил стационарный этап, он переходит на амбулаторное лечение, то есть, грубо говоря, сопровождение. Он периодически посещает врача, происходит корректировка лекарственных средств, дозировки. Ну и также он продолжает психотерапию. Это очень важно. Только в таком случае получается добиться очень хороших длительных результатов.

– Как живут люди исцелившиеся? Сильно ли меняется их жизнь?

– Люди, которые всё вышеперечисленное соблюдают, люди, которые продолжают заботиться о своём здоровье, которые не забывают, что они зависимы и не пытаются по новой научиться управлять количеством съеденного/снюханого/выпитого, они – те, кто находятся в терапии – благополучно живут, развиваются, строят карьеру, бизнес, рожают детей, и внешне как-то довольно редко удаётся их опознать среди условно здоровых людей.

– Всегда ли необходимо медикаментозное лечение или можно обойтись регулярными консультациями психотерапевтов-наркологов?

– Медикаментозное лечение не всегда необходимо, а вот психотерапия, знаете, наверное, она необходима всегда. Хотя бывают случаи, что человек исключительно на медикаментах длительное время держится. Это тоже можно объяснить – в тех случаях, когда причиной потребления психоактивных веществ стала проблема аффективного характера. Грубо говоря, депрессия. Мы подобрали антидепрессанты, у человека стабилизировалось настроение, ушла тревога, и он чувствует себя замечательно. Никакие наркотики, алкоголь ему больше не нужны. Бывают такие ситуации, опять же, каждый случай индивидуален.

– Как вы относитесь к кодированию? Что это такое и насколько эффективно?

– Я отношусь к этому методу негативно. Знаете, это какой-то пережиток советской наркологии. В принципе, это ни что иное, как психотерапевтическое процедура. Тут уже задача врача, который производит эту процедуру, так это всё завернуть, так пациенту всё объяснить, чтобы он где-то боялся употреблять, а где-то переосмыслил свое поведение.

– Что, в первую очередь, должен понять зависимый, чтобы перестать быть зависимым? И что должен понять созависимый, чтобы выйти из созависимости?

– Чтобы зависимый перестал быть зависимым, он должен понять, осознать и принять тот факт, что он зависимый. Например, со стороны алкоголиков я часто слышу: «Да-да, есть проблемы, но я не алкоголик. Я бытовой пьяница». Вот такие ухищрения не позволяют человеку лечиться. Он же не алкоголик, он пьяница – бытовой, социальный, поэтому это какая-то другая категория, которая не нуждается в лечении.

Для созависимых… с ними, кстати, гораздо тяжелее. Вот, бывает, созависимый приводит своего родственника, начинает говорить, какой он негодяй, а мы поддерживаем эту историю, говорим: «Да, он негодяй. Он тут тоже так себя ведёт», а они начинают его защищать. Мгновенно. «Да нет, он вообще не такой». То есть, они сами себе противоречат. Они говорят: «Мы не помогаем ему, не способствуем употреблению, не знаем, откуда он берёт деньги на наркотики», а потом выясняется, что они ему дают, что он работает у мамы в фирме, где он получает зарплату за то, что он ничего не делает. Естественно, эти деньги он тратит на наркотики. Ну и много таких ситуаций, когда созависимые отказываются видеть какую-то проблему в себе, в своём поведении. Могут привести своего наркомана/алкоголика, оставить в клинике и сказать: «Занимайтесь им, у меня всё в порядке, вся проблема в нём». Конечно, в таких случаях эффективность сильно падает. Созависимый должен понять, что надо менять всё. Так же должен и зависимый к этому прийти. Не получится, знаете, забрать у зависимого бутылку, вернуть его в ту же среду, где он был, в тот же коллектив, на ту же работу, к той же маме, к той же скандальной жене. То есть, всё будет как прежде, он будет ходить теми же маршрутами, с теми же людьми общаться и не будет пить? Это маловероятно. Если нужна трезвость – надо менять всё. И созависимому, и зависимому.

– Наш сайт называется «Страсти». А что страсти для вас?

– Для меня страсть – это паховая грыжа, ущемленная с каловым перитонитом (застой каловых масс в кишечнике и перитонит сопровождаются выделением токсинов, что приводит к интоксикации организма, прим. «Страсти»). Всё, остальное это пустяки.