День Победы: женский подвиг

Война редко ассоциируется с женщинами. Но подвиг женщин, воевавших, работавших, спасавших жизни - трудно переоценить. И в фильмах про войну возникают женские образы - то комедийные, как в «Беспокойном хозяйстве», то трагические, как в «Жене, Женечке и Катюше» - но всегда красивые, удивительно женственные, невзирая на боль, смерть и взрывы вокруг. Война редко ассоциируется с женщинами. Но подвиг женщин, воевавших, работавших, спасавших жизни - трудно переоценить. И в фильмах про войну возникают женские образы - то комедийные, как в «Беспокойном хозяйстве», то трагические, как в «Жене, Женечке и Катюше» - но всегда красивые, удивительно женственные, невзирая на боль, смерть и взрывы вокруг. Женщины своей силой спасали и фронт, и, конечно, тыл. В блокадном Ленинграде женщины умирали реже мужчин: на сто умерших мужчин их было более шестидесяти. Женщины обладали какой-то непередаваемой страстью к жизни. Выжить, победить и быть - вот их негласный лозунг в Великую Отечественную. В преддверии Дня Победы 9 мая passion.su попробует показать некоторые детали быта того времени. Как одевались? Что ели? Как жили? Какими были те женщины - те героини?..Военная кулинарияВоенная форма времен Великой Отечественной была, безусловно, красивой и - что уж там! - осталась в истории как форма народа-победителя. Но вот удобством она - особенно женская - не отличалась. Ворот гимнастерки натирал нежную шею, а юбка-«карандаш» длиной до колена промокала в момент, облепляла ноги, мешая идти. Под юбкой женщины носили… чулки. Нитяные грубые чулки коричневого цвета, крепившиеся к поясу специальными завязками. С теплыми штанами и рейтузами было плохо, и все старались хоть как-то выйти из положения, часто надевали и мужские фланелевые штаны. Брюки**_ в армии полагались только тем женщинам, которые были снайперами или воевали в авиации: справедливо считалось, что впрыгивать в кабину истребителя, придерживая юбку, неудобно. Остальные соблюдали устав. Но женщинам, ходившим в брюках, приходилось обучаться искусству носить портянки: носков дамам не полагалось. Но и на войне женщина остается женщиной: поясные ремни утягивали, чтобы обозначить тонкую талию, пилотки лихо заламывали на бок, точно модные шляпки, сапоги чистили до блеска: похвастаться будто «лаковыми» кирзачами считалось особым шиком. Война не отменяла влюбленностей и кратких вечеров отдыха: приезжали передвижные театры, привозили иногда трофейное кино. Женщины следили за собой и даже... пытались форсить. Ресницы красили драгоценной басмой. Щипало немилосердно, но зато в результате получались черные реснички. Ценились и пинцеты - народные умельцы выковывали их из гильз и продавали за табак - ими женщины выщипывали брови. Завивку на волосах очень редко делали при помощи перекиси водорода: даже имея доступ к медицинским препаратам, работая в госпиталях и санчастях, женщины понимали, что лечение важнее прически. Оттого и в рыжий цвет стрептоцидом красили волосы редко, просто жаль было: как-никак - лекарство. Завивку, если уж и делали, то старым дедовским способом - мокрые волосы накручивали на кусочки газетной бумаги. Даже губные помады женщины варили сами: из вазелинового масла, добавляя для цвета растительные красители, вроде свеклы или клюквы.**_ Женщинам в тылу приходилось не менее туго. Пусть они не ходили в атаку, зато именно они почти полностью заменили мужчин на всех предприятиях. 12-часовая смена на заводе (не секрет, что тракторные заводы были переоборудованы в танковые, да и вообще - где только можно, делали снаряды, а не кружки или половники). Самой распространенной женской одеждой в тылу была телогрейка и головной платок. Перелицовывали старые платья, из штанов и рубашек ушедших на войну мужей шили юбки себе и одежонки детям. Довоенные туфли и платья, украшения и шляпки внезапно оказались не милыми и модными аксессуарами, а поистине золотой валютой: их на барахолках выменивали на еду. Да и кокетничать было не с кем: все равно все мужское население поуходило на войну… Лица с плакатаНа фронте выдавали паек. На день полагалось 120 г мяса, почти килограмм хлеба, 150 г крупы, грамм чаю и несколько кусочков сахару. По военным временам такое питание было просто королевским, и на него работал весь тыл, не завидуя, а, напротив, радуясь, что могут обеспечить защитникам хоть какую-то еду. Из выдаваемой в пайке муки делали болтушку в консистенции сметаны и лепили ее на раскаленную броню танков. Получались пресные лепешки. В тылу везло тем, кто работал в госпиталях: медицинские работники были приравнены к военным, поэтому паек им тоже был определен. Правда, хлеба было меньше - всего 300 г из обойной муки и 300 - из пшеничной. Но зато выдавали манку, рис, кофе, творог и даже мыло! Конечно, не везде и не всегда эти нормы были постоянными. Да и такого пайка не хватало, особенно зимой, а зимы в военные годы выдались особенно лютые. Поэтому женщины исхитрялись готовить из всего - даже делали желе из технического желатина. Добавляли оставшиеся с мирного времени специи - лавровый лист, перец, немножко соли - и получался своеобразный и даже почти питательный холодец. Лакомством считалась дурандовая лепешка. Дуранда - это остатки из семян масличных растений, проще говоря - жмых. Из него-то и пекли - горячие, масляные, они были просто на вес золота. Говорить о питании в блокадном Ленинграде и вовсе страшно.**_ Александр Болдырев, известный востоковед, арабист, профессор Ленинградского университета, вел ежедневные записи своего быта в осажденном городе. Российский интеллигент, умнейший человек, пишет все о тех же дурандовых лепешках, о соевом супчике (это если везло) и… о мясе кошек. О другом мясе, по счастью, не пишет - зато о нем сообщают другие, менее щепетильные источники. Кошек, собак и ворон съели почти сразу. А документы-воспоминания об убийствах и каннибализме тоже наличествуют… Однако вернемся к воспоминаниям Болдырева. Он действительно много пишет о голоде, смерти, отсутствии еды, о том, как у него из стола на работе украли 125 г хлеба. Но пишет и о другом: «Сегодня был чудесный вечер», «Маша рисует», «С наслаждением великим читаю диккенсовы «Большие надежды». У них хлеба нет, а они - о Диккенсе и переводах. Так люди всегда оставались людьми - даже в блокаду…Самый известный плакат времен Великой Отечественной - это, конечно, «Родина-мать зовет!» Женщина с сурово сжатыми губами, с тревожными сухими глазами, с седыми волосами из-под красного покрывала на голове, держит в руке лист с военной присягой. Эта женщина, которую бойцы отождествляли со своими мамами, имела реального прототипа. Автор плаката - художник Ираклий Торидзе. Летним утром он работал над набросками иллюстраций к поэме «Витязь в тигровой шкуре», когда в его мастерскую вбежала жена художника, Тамара, и крикнула: «Война!..» Тот оторопело взглянул на нее и сказал: «Стой и не шевелись!..» Так появился образ «Родины-матери». Да и вообще на плакатах войны образ женщины использовался не реже, а то и чаще воина с винтовкой. Образы, безусловно, собирательные: и эти косы с нежными завитками у виска, и эти растерянные глаза. И все те же головные платки, завязанные по-деревенски, узлом назад, чтобы каждый солдат узнал в портрете ее - свою маму, сестру, возлюбленную, жену, дочь…**_ И каждое изображение звало: «Спаси!» «Освободи!», «Отомсти!», «Останови!»Редко когда модель становилась известной - Тамара Торидзе скорее исключение, чем правило. Даже женщина, изображенная на втором по известности плакате военных времен «Не болтай!» Натальи Ватолиной, осталась неизвестной. Позировала художнице соседка, мать, у которой оба сына ушли на фронт, но имя ее затерялось в истории. Но так ли это важно?.. Таких женщин - с остановившимися глазами, сурово сжатыми в узенькую ниточку губами, по всей огромной стране были миллионы. И каждая была готова сделать все, чтобы победить и вернуться к мирной жизни: кормить по утрам завтраком мужа и детей, не считая граммы хлебной пайки… Если в вашей семье есть предания о бабушках, прошедших и переживших войну, пожалуйста, поделитесь ими с passion.su! Фото shutterstock.com