Железные данные

   Рыженькая, симпатичная девушка, с простым, круглым лицом, чуть вызывающе вздернутым носиком и наивными, добрыми голубыми глазами сидела на лавочке возле закрытой белой двери. Все выдавало в ней волнение и тревогу, она упорно теребила ремешок своей сумочки, в ожидании вердикта. Ее угнетал этот длинный, довольно скудно освещенный коридор со множеством дверей, казенные стены, окрашенные в жуткий ядовито-желтый цвет, а самое главное – воздух, тяжелый, удушливый, доводящий до одури, насыщенный парами хлора и карболки.  Хотелось поскорее на свежий воздух, вдохнуть полной грудью, и забыть все, как страшный сон.

Дверь открылась, из нее вышла довольно внушительных размеров дама с массивным екатерининским бюстом, точнее сказать, сначала выплыл как раз бюст, под стать которому на голове возвышалась высокая взбитая прическа. Она строго спросила, глядя поверх очков:

• Кто здесь Семенова Валентина Ивановна?

• Я, - робко и тихо ответила девушка, еще больше пугаясь и немея при виде безукоризненно белого халата.

• Проходите, - властно приказала женщина в белом.

Непослушные ватные ноги совершенно не хотели идти, предательски дрожали коленки. С силой, так, что даже косточки в суставах побелели, обеими руками вцепившись в ремешок сумки, превозмогая себя, девушка неуверенно вошла в кабинет.

• Пришли результаты ваших анализов, поздравляю, вы станете матерью, - с ходу, без предварительной подготовки, огорошила Валю доктор.

• Но, может быть это ошибка? – несмело спросила Валя, совершенно не обрадовавшись новости.

• Не морочьте мне голову, дорогуша, у нас достоверность теста 99%, данные железные, - едва не фыркнув, резко ответила доктор.

Незамужняя, скромно одетая Валька совсем не представляла для нее интереса, ей не хотелось тратить на девчонку свое драгоценное время, что с таких возьмешь, кроме «спасибо».

• На учет становиться будем, или как? – почти безразлично, но с ноткой ехидства спросила она.

Девушка почувствовала себя неловко и униженно, словно она не на приеме у врача, и именно последняя находится здесь ради таких как Валька, а перед высшим судом, и ей надо придумать для себя очень веское и убедительное оправдание, иначе - казни не миновать. Было крайне глупо пытаться что-то объяснить этой бесчувственной, надменной особе.

• Все это так неожиданно, - мысли путались, заплетался язык, - я должна подумать… какое-то время.

• Что ж, милочка, думайте, только особо не тяните, а то прибежите потом со своими мольбами и слезами, да поздно будет, - с высокомерием заявила доктор, наклонилась и начала что-то быстро записывать, давая тем самым понять, что тема исчерпана, и Валя может убираться куда угодно.

Валя не помнила, как оказалась на улице, ноги сами как можно быстрее уносили ее из этого ужасного кабинета. Свежий воздух и ласковые лучи апрельского солнца, бережно прикоснувшиеся и приласкавшие ее рыжую, понуро склоненную головку, сделали свое дело - придали девушке немного сил. Извечное «что делать?», как заезженная, сбивающаяся на одну и ту же дорожку пластинка крутилось в голове. Ее охватывало острое, пронзительное чувство безысходности и жалости к себе и к будущему ребенку. Ей необходимо было с кем-то поделиться всем этим. Она вспомнила, что отпрашивалась с работы только на час и устремилась к ближайшей остановке.

Маршрутка снова напомнила ее знакомство с Михаилом. Валя не первый год работала курьером в большой строительной организации, и ей часто приходилось доставлять для согласования те или иные документы, либо тяжеленные папки с чертежами. В одной из маршруток она обратила внимание на молодого, улыбчивого, такого же рыжего, как она, водителя. Всю дорогу Валя вела за ним незаметное наблюдение, и он в свою очередь время от времени бросал на девушку заинтересованные взгляды. А на прощание сказал: «Счастливо, сестричка, приходи еще –  прокачу с ветерком!» «До встречи, братик», - ответила она, игриво улыбаясь в ответ.

На следующей неделе их снова свел случай. И приятные впечатления, полученные друг от друга при первой встрече, лишь усилились, им захотелось видеть друг друга еще и еще раз. В общем, закрутилось и понеслось. Их свидания казались Вальке необыкновенными и жутко романтичными. Она каталась с ним до ночи в маршрутке, шутя, помогала собирать деньги, ей нравилась дорога, нравилось наблюдать за очень разными людьми, ее бесхитростная, почти детская душа всякий раз искренне восторгалась художественному многоцветью огней освещенного города. А самое главное – он был рядом, разве это не счастье? И ей больше ничего не хотелось, так бы и проездила с ним всю жизнь.

И вдруг одним махом все изменилось, мысли возвратились к результатам теста. «На работе девчонки, Ленка, наконец. Она умная, обязательно что-нибудь придумает», - так уговаривая себя и возлагая большие надежды на подруг, Валька добралась до работы.

• Что загрустила, подруга? – отрываясь от монитора, спросила Лена, - Смотри, солнышко-то какое, жить хочется. Завидую, я тебе, Валька, посидела-поехала-прошлась. А тут сидишь целый день без просвета, будто крыса канцелярская. Надоело-то как все, - сладко потягиваясь, продолжала Лена.

• Уж, лучше бы и я сидела, а то - доездилась, - угрюмо ответила Валя.

• Валь, ты что, не в духе, неужели письма согласовательные потерялись? – со страхом спросила Лена.

• Хуже, Лен…

• Что, и чертежи тоже?

• Еще хуже.

• Да что хуже-то может быть, Валя?

• Залетела я - вот что.

• Как это залетела?

• Как все залетают - от мужчины, поняла теперь? – Валька устало опустилась на стул.

• Да ну тебя, Валька, подумаешь задержка – обычное дело, накрутишь сейчас себя, а через недельку, глядишь, и уже все о’кей.

• Лен, я из поликлиники, чуть со страха не померла там, они тест делали, данные железные, ошибки быть не может. Вот не вовремя, - пронзительная жалость к себе и обида вновь подступили к горлу, мешали дышать, и наполняли глаза слезами.

• Валечка, ну зачем же плакать, тебе ведь это вредно сейчас, радоваться надо, и почему не вовремя, вспомни, сколько раз ты о ребенке мечтала.

Валька не унималась, она продолжала, без конца шмыгая носом:

• Мечтать-то я мечтала, да одно дело - понарошку фантазировать, и совсем другое, когда тебя так вот обухом по голове.

• Раз мечтала – значит, внутренне была к этому готова, - нравоучительно наставляла ее Ленка, - да и самое время мечты наконец-то в жизнь воплощать. Тебе сколько?

• Двадцать пя-я-я-ть! – всхлипывая, и совсем по-детски кулачком вытирая слезы, проревела она.

• Слушай, отличный возраст. А так дотянешь до тридцати и начнешь даунов плодить, - аргумент, конечно, слабоватый, но не хотелось наводить ее мысли на аборт.

• Тебе легко советы бесплатные раздавать. Твой-то уже школьник - никаких проблем, со вторым ты не торопишься.

• В чужой тарелке похлебка всегда гуще кажется, - в такой ситуации не получилось даже и обидеться на Вальку как следует, - а ты вспомни, как про ребенка-солнышко рассказывала, что вы, мол, с Мишкой идеальная пара - оба рыжие, и какое чудо у вас получилось бы – вот и получилось!

• Ле-е-ен, да мы с ним расстаться решили, - белугой проревела Валька.

• То есть как это расстаться? А кто мне свадьбу на август намеченную расписывал, когда огурчики с помидорчиками подешевле? Почему планы так резко поменялись? – недоумевала Ленка.

• Ой, Лен, не отпускает его супружница, болячками своими и ребенком прикрывается, говорит, если уйдешь – дочку больше не увидишь, да и жалко ему дочку оставлять с этой стервозиной. Грит, ты, Валюха, молодая, найдешь себе получше, без такого груза. В общем, три недели назад у нас был прощальный вечер, покатались как всегда немного, потом в кафешку, а потом он меня к бабушке завез. Сама понимаешь, выше моих сил было не пригласить его на чашечку чая, так скажем, - при этом лицо Вальки стыдливо зарделось, а глаза слегка помутнев, с выражением мечтательной томности устремились вдаль. И все ее очаровательные веснушки, подобно звездочкам в безоблачную ночь, еще более явственно проступили на милом и бесхитростном лице.

• Валь, что-то я впервые слышу, чтоб дети от чашечки чая получались, - не удержалась и вставила Ленка.

• Понимаешь, прощаться, так уж прощаться, ну до утра все и затянулось. И теперь вот … - она снова затянула свое долгое «Ы», перемежающееся всхлипываниями и сморканием.

• Валь, да успокойся ты, а почему Мишке ничего не рассказала?

• Он подумает, что я это специально.

• Как это ты специально, а он что – не участвовал? Тоже мне - любитель чая! Ответственность всегда на двоих поровну делится.

• У него уже есть за кого отвечать, эта только на мне, - опять разревелась Валька. Поскольку ее рыдания разносились по всему отделу, то уже через полчаса ни для кого не было секретом, что произошло, и все сотрудницы обступили Вальку тесным кругом, пытаясь, кто как мог утешить и подбодрить ее. А так как коллектив был преимущественно женский, то после охов и сочувственных вздохов, первая опомнилась Ленка, сказав, что у нее после первого ребенка куча шмоток хороших осталась – выкинуть вроде жалко. Тут такой галдеж поднялся: почти все обещали помочь вещами, у кого-то был чудесный комбинезончик, у кого-то коляска в замечательном состоянии, кто-то даже кроватку уже предлагал почти новенькую. Одним словом, было решено взять шефство над Валькой, ей внушили, что поскольку она страшно боится делать аборт, и к тому же аборт в первую беременность категорически противопоказан, иначе вообще можно без детей остаться, да и жалко ей безумно плод своей любви вытравливать, то надо обязательно рожать, и черт с ним - с этим Мишкой, Валька и сама по себе замечательная, и хороший отец со временем обязательно приложится.

Валька, обласканная, обалдевшая и засыпанная всякими обещаниями и пожеланиями, расчувствовалась и теперь уже всхлипывала от благодарности.

• Спасибо, девчонки, и что бы я без вас делала?

• Глупости, Валечка, ты так счастлива будешь после рождения ребенка, детки – это же такое чудо, это дар Божий, это что-то необыкновенное, это такая утеха и радость, а когда твой говорить начнет, то не забывай – конспектируй, поверь мне, скучно не будет, - гладя Вальку по плечу, с чувством говорила одна из наших старожил - пятидесятилетний конструктор – Марья Федоровна.

• Точно, точно, - подхватила неунывающая, кареглазая сметчица Даша, - вот мой в пять лет спросил, как я и папа познакомились, ну я, значит, так обстоятельно, что дружили долго, в институте встречались, на что он продолжает: «А потом, мам, ты лоханулась и вышла за папу замуж, да?». И откуда только словечко такое подцепил? Или еще, после того как с ним отец в козу рогатую поиграет, он всем на улице сообщал, что у его папы рога есть.

• А у меня Лизенок в три года такая фантазерка была, - приняла эстафету пухленькая новенькая конструктор Надежда. - Ведет ее дед Степаныч из бани, она ноет, мол, устала, на ручки просится. Тут я им навстречу. Начинаю восторгаться, ой, какая девочка, хорошенькая, чистенькая, красавица просто, и чтобы от темы ручек отвлечь, спрашиваю, а синячок-то на ножке такой откуда. Она, мстительно глядя на дедушку, и отвечает: «От Степаныча!». «Да, как же это получилось?» - недоумеваю я. «Взял он меня на руки и на тротуар как бросит, да еще и сказал: «Вот так тебе, Лизка! Чтоб на руки не просилась».

• Ой, девчонки, а мой Петька уже в три года весь в папу - водитель, на ужин не дозовешься, ответ один – не отвлекай меня, когда я за рулем. Все машинки свои по запчастям разобрал. В свои неполные четыре все марки машин знает, ой, девчонки, и стыдно и смешно, когда во дворе подойдет с деловым видом к машине, колесо попинает, и с видом знатока выдает свое заключение: «Ведро!»

• А моя Анютка, когда стринги на мне впервые увидала и говорит: «Мама, а попа тлюсы ням-ням сделала», - выдала интеллигентнейшая Зоя Григорьевна.

• С моим тоже умора была, - продолжила секретарь Ленка, - когда ему два годика было, мы разучивали каким зверям - какие носы принадлежат, на свой говорит - «клювик», а когда свекруха в гости с приятельницей пришли, выбежал ее встречать и радостоно кричит: «Ой, бабуль, какой у тебя хобот длинный». Та со мной месяц не разговаривала, думает, что это я специально Пашку научила.

• Мой Сашок, когда ему три года было как-то испуганный прибегает и говорит: «Мамочка! На балконе папины ноги висят!», после того, как я джинсы мужа постирала…

Этот гомон и щебетанье мог бы продолжаться до бесконечности, но почуяв, что в отделе творится что-то неладное и рабочий процесс затормозился, на шум и переполох заглянул директор… После чего всем с явным неудовольствием пришлось занять свои рабочие места.

От такой внушительной поддержки уже на следующий день Валька чувствовала себя невероятно счастливой. Теперь в отделе вошло за правило  интересоваться состоянием ее здоровья, угощать фруктами, ну и, само собой, начинала разрастаться куча пакетов с принесенными для будущего ребенка вещами. От такого внимания Валька просто расцвела и начала поправляться, все считали, что иначе и быть не может.

Через неделю объявился Мишка, сказал, что решил уйти от своей грымзы, и что Валька всегда перед его глазами и он без нее не может, добродушная Валька простила ему все и, уже не особенно смущаясь, поделилась своей новостью. Он казался совершенно обалдевшим от обрушившегося на него счастья, назвал Вальку солнышком и пообещал, что со следующей зарплаты снимет квартиру и заберет ее от бабушки.

Теперь Валька пребывала с блаженном состоянии, получая от этого огромное удовольствие. Счастливая и мечтательная, она мысленно придумывала имена для своего первенца, заходила в детские магазины и с благоговением разглядывала и прикасалась к нежнейшим, пушистым, крохотным розовым и голубеньким вещичкам, делясь на следующий день с Ленкой своими восторгами.

• Лен, ты не представляешь, какие сейчас вещи для детей необыкновенные: мягонькие, оборочки, рюшечки, кнопочки вместо пуговиц…

• Да представляю я, Валюша, но цены – попробуй, подступись к этим сокровищам. Подожди, Валь, на звонок надо ответить, - Лена сняла трубку.

• Да, да есть у нас такая Семенова Валентина Ивановна, откуда вы говорите, из поликлиники? Сейчас трубочку передам, - прикрыв ладонью трубку, Ленка удивленно сказала, - это тебя, Валь, из поликлиники.

• Да, я, - из трубки доносился приглушенный, оправдывающийся, что–то объясняющий голос, и с каждым мгновением Валькино круглое личико бледнело и вытягивалось. – Но как же такое может быть, вы же говорили точность 99%...

В ответ послышалось лишь короткое: «До свидания» и гудки, а Валька так и застыла с телефонной трубкой.

• Валь, не томи, выкладывай, что случилось, - тряся ее за плечи, просила Ленка.

• Лен, это все ошибка, понимаешь, - дрожащим голосом и запинаясь отвечала девушка, - сообщили, что спустя три дня пришел контрольный результат… там какая-то другая, более точная методика определения используется, и он… он оказался отрицательным!

• Так это же хорошо, Валечка, - утешала ее подруга, - вспомни, как ты ревела в первый день, узнав о беременности, и сколько трудностей тебя бы ждало впереди, бедненькую.

Но Валя, поверившая в свою беременность и так хорошо вошедшая в эту роль, совсем ее не слушала:

• Да как же может быть ошибка, ведь у них точность 99% … говорили данные железные, - все более и более недоумевая и расстраиваясь, продолжала Валька, - а ребенок, значит, теперь его не будет? А Мишка, что я скажу Мишке, а, Лен? – не веря услышанному, Валька сидела с округлившимися от удивления глазами, вокруг нее засуетились девчонки, кто протягивал стакан с водой, кто открывал форточку.

• Знаешь, подруга, тест можно обмануть только одним способом, - Лена лукаво посмотрела на Вальку, и слепая надежда вспыхнула в глазах последней, - придется тебе постараться и еще раз пригласить своего Мишку на чай.

alex