«Жанна»: отрывки из книги Дмитрия Шепелева

Как они познакомились

Ночной клуб. Большая и веселая компания. Танцы, смех, шампанское, поцелуи, словом, все как обычно — dolce vita… Неожиданно от одного к другому по клубу бежит шепот: «Жанна, Жанна…» Оборачиваюсь. Под присмотром охраны вдоль стены к диджейскому пульту идет невысокая, с прыгающим хвостиком рыжеватых волос девушка. Уже потом я узнаю: в ту ночь она просто проезжала мимо и зашла поздороваться со старым приятелем, что играл в этом клубе. Скоро про Жанну все забыли. Один я застыл и не мог оторвать от нее глаз. Казалось, что нет ни музыки, ни шумной компании, ни этого клуба, ни этого города, ни меня — ничего. Я стоял и смотрел на нее, замерев, с дурацким бокалом в руке. И не понимал сам себя: что происходит? Это вообще я?

Жанна помахала мне рукой. Я в полусне ответил. Она широко улыбнулась. «Если не знаешь, как себя вести, просто улыбайся», — любила повторять она.

...В следующий раз мы пересеклись на съемках шоу Первого канала «Достояние республики». Жанна с другими готовилась выйти на сцену. Я же стоял за кулисами, перечитывал сценарий и не обращал на нее никакого внимания. «Здравствуйте, мы вас весь вечер обсуждаем, вы такой харизматичный мужчина», — вдруг, обратившись ко мне, выстрелила в упор Жанна. Конечно, несерьезно, с иронией, очень кокетливо, но глядя прямо в глаза. Она вообще была большой кокеткой… Я не из робких. Но от этих слов, взгляда глаза в глаза растерялся. Конечно, уже потом, посмеиваясь над собой, я представлял, как легко и непринужденно выхожу победителем из этого эпизода, как шутливо отвечаю цитатой из фильма с ее участием: «Держите себя, пожалуйста, в руках!» Но тогда, в ту секунду, совершенно опешил и так и не нашел, что сказать, улыбнулся и пошел на сцену».

Живя рядом, мы — не судьба ли? — оказались клиентами одного спортивного клуба и вскоре снова встретились… Жанна только пришла, а моя тренировка уже закончилась. Но вдруг мой тренер проявляет неожиданную инициативу: «Задержись. Забыли еще кое-что». И тащит меня в тот самый угол зала, где другой тренер занимается с Жанной. «Поработай над прессом», — объявляет мой наставник. И придумывает какое-то небывалое, но очень эффектное упражнение, на которое просто невозможно не обратить внимания. В общем, даже в собственных глазах я выгляжу эдаким силачом-суперменом. Жанна поглядывает, кокетливо отворачивается. В конце концов мы не выдержали и рассмеялись.

Но вот тренировка окончена. Прощаюсь. Ухожу.

«Идиот! — думаю про себя в раздевалке. — Какой же ты все-таки идиот!.. Вернись!» Так мы обменялись телефонами, и спустя, быть может, месяц, я пригласил Жанну на наше первое свидание.

Как появился Платон

Жаннахотела детей. Это всегда было ее личное, очень интимное переживание. Немудрено: красивая, состоявшаяся женщина должна и может стать мамой. Об этом желании знали только самые близкие люди. И этой мечтой (не истерикой, а именно спокойной уверенностью, что однажды все так и случится) лучились ее глаза, и поэтому она была так притягательна.

…Когда мы только начали встречаться, музыкальный телеканал записал видеопоздравление ко дню ее рождения, где один из друзей пожелал ей ребеночка. Не могу сказать, что эти слова меня встревожили. Но что-то екнуло: что касается меня, я не планировал никаких детей. Впрочем, и встречу с Жанной я не планировал.

…В общем, если откровенно, то до встречи с Жанной я не хотел и даже не помышлял о детях. Дом, семья — все это казалось мне чем-то из другой, чужой, не моей жизни. Но встретив ее и узнав, спустя довольно короткое время, неожиданно для себя осознал: я не боюсь, а, наоборот, буду рад, если с этой, именно с этой женщиной у нас родится ребенок. Но вслух не признался.

…Ясным и теплым воскресным утром, таким похожим на саму Жанну, таким, какое бывает только в начале сентября, она разбудила меня и игриво, испытующе посмотрела в глаза.

— Что случилось?

Молчит и улыбается.

— Да?

— Да! — прошептала она. — Да-да-да! — И рассмеялась.

— Очень хорошо, — пробормотал я и, притворившись сонным, перевернулся на другой бок, чтобы посмешить ее.

Мы смеялись, как дети, узнавшие, что скоро будут аттракционы и мороженое, принялись делать смешные селфи, дурачиться на камеру, чтобы запомнить и сохранить этот счастливый для нас момент: раннее сентябрьское утро, когда солнце за окном плавит первый осенний туман, а мы узнали, что нас теперь больше, чем двое.

…Беременность очень шла Жанне. Ее прежняя природная плавность словно еще усилилась, а ее и без того гипнотическая улыбка сделалась еще теплее. Ближе к концу срока ей стало тяжеловато, но я не помню, чтобы она жаловалась. Разве только на грусть во время разлуки: мне все же приходилось улетать по делам в Москву. (Жанна последние месяцы беременности провела в Майами. — Прим. Ред.)

Я очень хотел присутствовать при родах. Это было не праздное любопытство — для меня было важно увидеть появление сына собственными глазами, стать, насколько это возможно, участником. К тому же я был совершенно уверен, что смогу быть поддержкой для Жанны в такую важную для нас минуту. Мы поговорили об этом незадолго до родов: «Ты не будешь возражать, если я буду с тобой?» — «Конечно, нет. Я сама хотела спросить, не хочешь ли ты пойти».

Время шло, а Платон не торопился. В начале апреля, слегка озадаченные, мы пришли на очередной прием к нашему жизнерадостному врачу. Осмотрев нас, он невозмутимо заметил: «Пора, откладывать больше не стоит. Выбирайте дату».

…Так, выбирая дату рождения сына, мы угодили в годовщину нашего счастья — двухлетие первого свидания в Берлине. Сообразил я это только намного позже, перебирая в памяти архивы нашей короткой любви. Удивительное совпадение.

…Шумел океан. Загорелую влажную кожу облизывал теплый ночной бриз. Темная южная ночь. Такая же, как вчера, и такая же, как будет завтра. Только для нас двоих она была особенной. Мы ощущали себя заговорщиками. Будто у нас был секретный план, о котором знали только мы двое

…После я ни разу не пожалел, что эти важнейшие часы в нашей жизни мы провели вместе. Признаться, изначально, представляя свое участие в рождении, я шел не только затем, чтобы помочь, но и за эмоциями, которые, кто знает, быть может, больше в моей жизни никогда не повторятся. Но, пробыв рядом с Жанной эти долгие часы рождения новой жизни, понял, каких трудов это стоит женщине, какое это страдание, какая боль и какая работа. Это было захватывающее единение с любимой, которое я испытал, ни на шаг не отходя от нее, держа ее за руку, приободряя, деля с ней отдых, помогая дышать и после вновь берясь за труд.

Платон появился на свет около деcяти часов утра. Это мгновение до сих пор стоит у меня перед глазами: долгий, изнурительный процесс — и вот в одно мгновение врач акробатическим движением приподнимает младенца за ножки, молниеносно, безо всяких церемоний щелкает ножницами и передает его медицинской сестре. А после нескольких секунд тишины, которые кажутся вечностью, палату прорезает такой незнакомый и такой родной одновременно плач. Я так и застыл, раскрыв рот, пораженный увиденным и глотая свое возмущенное: стойте, так я же хотел сам перерезать…

Как узнали о болезни

В июне 2013-го я на три недели улетел из Майами в Москву, и за это время едва ли смог толком поговорить с Жанной по телефону (Жанна спит, Жанна кормит, Жанна только что покормила и уснула, Жанна еще не проснулась). Это настораживало. Даже в самом напряженном гастрольном графике у нее всегда находилось время на звонки и сообщения мне. А когда ее СМС, приходящие с опозданием сначала на часы, а потом и на сутки, стали короткими, неопределенными, лишенными «наших» слов, а потом и смысла, меня охватила тревога.

— Пожалуйста, умоляю, сходи к врачу, — уговаривал я.

— Не могу. Все как во сне. Ты вернешься, мы сходим вместе. Скорее возвращайся…

Перед моими глазами снимок нашего прощания в аэропорту: красивая женщина машет мне рукой и улыбается. На смену этой сцене пришла другая, тревожная, невообразимая: во время прогулки Жанне стало плохо, она потеряла сознание, и это происшествие вынудило ее обратиться за помощью к доктору. Заключение и снимки уже готовы. Почему же она больше ничего не предпринимает? Сходя с ума от неизвестности, не находя места от волнения, но все же подбадривая себя, что все обойдется, я летел в Майами.

Жанна пишет мне, что не может подняться на ноги. Уже несколько дней она не встает с постели – так безумно болит и кружится голова. Но я даже не представляю, насколько все плохо.

…Вбегаю в квартиру. Какой же пустой, холодной и темной она мне кажется теперь. Целую сына… Захожу в спальню. Моя Жанна. Опускаюсь на колени. Прикасаюсь к горячим, сухим губам. В полубреду она узнает меня.

— Привет, любовь… — И пытается встать.

Не верю своим глазам. Что с ней? Как такое возможно? Опираясь на стену, она делает несколько шагов, и я успеваю подхватить ее за миг до того, как она теряет сознание. Боже! Что происходит? Нужно срочно действовать. Не время для эмоций. Все будет хорошо.

Я схватил бумаги от дежурного терапевта и набрал его номер.

…— Я не берусь ставить диагноз, — ответил голос. — Это не в моей компетенции. Вам следует немедленно обратиться в госпиталь. К исследованиям вашей жены я приложил справку, в которой сформулировал свои предположения. Прочтите внимательно и передайте ее вашему лечащему врачу.

На маленькой голубой бумажке — крупными буквами и подчеркнуто: brain mass.

— Что это?

— Возможно, речь идет об отеке или опухоли, я не могу утверждать.

…Сколько бы нам ни было лет, какими бы успешными и самодостаточными мы ни были, мы все равно — дети. Мы — дети, пока живы наши родители. Первым человеком, с которым я поделился нашей бедой, была моя мама. Сразу после разговора с врачами я набрал ее номер.

— Что, сынок?

— Они сказали, это опухоль.

— То есть рак? — переспросила мама.

Так в моей жизни впервые прозвучало это слово. Так началась другая жизнь.

Как помогали люди

В один из съемочных дней ко мне подходит Иосиф Давыдович Кобзон. Ни я, ни моя жена прежде не были близки с ним. Кобзон сперва ничего не говорит, а просто пристально смотрит мне в глаза.

— Это правда? — спрашивает он.

— Ну что вы. Конечно, нет. Болтовня. Все в порядке, — даже не удосужившись уточнить, о чем идет речь, начинаю лепетать я, будто отвечаю на вопрос, к которому заранее готовился.

— Знайте, у меня очень большой опыт в онкологии, — по-прежнему не отводя глаз произносит Иосиф Давыдович. — Если вам понадобится моя помощь, я рядом. — Обходит меня и удаляется ровным твердым шагом.

Я столбенею. «Кого ты обманываешь? Тебе предлагают помощь. Так зачем ты врешь?», — говорю я себе.

Догоняю:

— Иосиф Давыдович, это правда. Что нам делать?

Кобзон откликнулся незамедлительно. Этот титан, человек стальной воли и живой души, подставил плечо и одарил нас такой теплой дружбой, такой готовностью прийти на помощь, о которых пишут в благородных романах, но в которые никогда не веришь до тех пор, пока не узнаешь.

…Большинство сообщений пришло с незнакомых номеров от незнакомых людей: «…скажи, что это неправда…», «…я не верю своим глазам…», «…как это возможно…».

«Кто кого должен успокаивать? — бормотал я себе под нос, перелистывая сообщения. — Почему вы думаете, что у нас есть силы что-то объяснять?»

…Казалось, голова вот-вот лопнет от напряжения. Вдруг сквозь шквал предложений, потоков сочувствия и советов прорвалось сообщение от коллеги с Первого канала: «Срочно перезвони Эрнсту».

Мы разговаривали непривычно долго и откровенно. И этот телефонный разговор не только стал очень важным жизненным уроком для меня, но и навсегда изменил ход истории жизни Жанны.

— Что произошло? — зазвучал мощный, но очень уставший голос на другом конце. Эрнст в Сочи, в чаду подготовки к открытию Олимпиады.

— Полгода назад у Жанны диагностировали опухоль мозгла. Она чудом осталась жива. Окончена химио- и лучевая терапия. Мы в Нью-Йорке для участия в trial.

— Что я могу для вас сделать?

Уже тогда мне было известно, что коллеги из «Пусть говорят» готовили к эфиру программу, посвященную Жанне.

— Пожалуйста, остановите выпуск программы. Мы ничего не хотим обсуждать. Нам просто нужно остаться одним, пока Жанна не встанет на ноги. Пожалуйста, пусть нас оставят в покое. Это ведь в ваших силах.

— Я могу это сделать, но запомни: вас уже никогда не оставят в покое. Вас будут преследовать, пока не добьются своего. Не забывай, публичность – это ответственность. Вы в ответе перед теми, кто вас видит, слышит и любит. Так поступают публичные люди во всем мире. И вы не исключение. Поговори с ними, иначе сделаешь только хуже. Лучшей площадки, чем «Пусть говорят», тебе не найти. — И, помолчав, добавил: — Мы объявим о сборе средств на лечение Жанны.

— Но у нас есть деньги.

— Запиши обращение. И если понадоблюсь, я рядом.

…Через несколько часов в Москве «Пусть говорят» выходит в эфир. Мы смотрим программу с Жанной. Собравшиеся в студии гости в большинстве своем не имеют к ней никакого отношения, но это не так важно: у телевидения свои законы. Главное, мы видим, что в режиме реального времени начат сбор средств и сумма пожертвований растет на глазах.

Жанна плачет.

— Неужели они отдают мне свои деньги? Но почему?

— Они любят тебя. И хотят, чтобы ты поправилось. Пожалуйста, не подведи их.

…Поворотным в истории стало сообщение от 20 января 2014 года, которое до сих пор я храню в телефоне: «Дмитрий, здравствуйте. Это Хабенский Костя. Думаю, у меня есть для вас полезная и важная информация. Напишите, пожалуйста, если вам это понадобится. И держитесь».

Константин связывает меня с Инной – мамой его жены Анастасии, жизнь которой трагически оборвал тот же самый рак, что диагностирован Жанне. Константин и Инна. Спасибо, что вы не оставили нас в беде.

По телефону Инна безошибочно перечисляет препараты, которыми пичкают Жанну. Для человека, ставшего свидетелем подобной болезни, достаточно одного взгляда на фотографию. Инна настаивает, чтобы мы связались с госпиталем, в котором проходила лечение ее дочь. Возможно, у Жанны есть шанс на спасение.

(Впоследствии именно лечение у доктора Кейта Блэка подарило Жанне еще полтора года жизни. — Прим. Ред.)

История о свадьбе

Летом 2014 года произошло еще одно важное для нас событие. Нам захотелось обменяться кольцами. Это не было желанием «оформить отношения». Мы не стремились наверстать все, что не успели в жизни до рака. Скорее нам казалось, что это шаг навстречу новой жизни, без болезней, без страха. Да и вообще нам обоим хотелось надеть друг другу кольца и после иногда с гордостью поглядывать на них. Муж. Жена. Класс!

…Мы не спешили и не строили планов. Нам обоим было понятно – мы навсегда вместе, мы и так женаты волею судьбы и будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Мы любили друг друга и хотели прожить счастливую и полную жизнь, но понимали, что обречены жить сегодняшним днем. Болезнь научила нас: завтра может и не быть.

…Мой телефон синхронизирован с планшетом, который давным-давно я отдал Жанне, чтобы она могла коротать время в больничной палате. И вот я с удивлением замечаю, что в мой фотопоток начинают приходить фотографии свадебных платьев, свадебных причесок. Ха! Кажется, Жанна действительно возвращается к жизни. Еще в Лос-Анджелесе мы выбрали дизайн обручальных колец и сделали заказ ювелиру, а спустя несколько недель по почте получили восковые образцы. Мы с наслаждением примеряли и носили их, пока воск не лопнул, напоминая о недолговечности и о том, что не следует откладывать жизнь на потом.

…Оставалось только решить, как сделать ей предложение. Мне всегда казались неуместными и странными предложения в сложном антураже, да и ситуация не располагала. Хотелось простоты и искренности. Ранним утром 8 июля (День рождения Жанны. — Прим. Ред.) я вошел в спальню Жанны и опустился перед ней на колено.

И, конечно, мы были бы не мы, если бы я не замямлил что-то сбивчивое и путаное, мы не засмеялись и я не попросил разрешения начать еще раз сначала. И Жанна не была бы собой, если бы не ответила кокетливое «я должна подумать», что, конечно же, означало «да».

«Я буду твоей женой», — напишет она мне позже, чтобы не оставлять сомнений. Это же Жанна.

Как она ушла

На закате я отправлял в Москву первые фотографии счастливого сына: песок, море, блестящие глаза Платона. Еще бледная кожа. Вскоре ответ от сестры. Не задумываясь открыл — наверняка там что-то дежурное и привычное.

На экране замерли только два слова. Чувство, словно я распахнул дверь и кто-то выстрелил мне в грудь в упор: «Данна умерла». Данна?.. Данна! Жанна… с ошибкой! Я вскочил на ноги. Сердце колотилось, тело сцепил холод…

passion.su благодарит Дмитрия Шепелева (а также издательство «Э») за то, что он решился выпустить эту книгу и не только рассказать нам, поклонникам Жанны, историю о том, как она боролась со страшной болезнью. Он дает практические советы людям, которые могут тоже столкнуться с этой бедой, объясняет, что делать в первую очередь и куда бежать, когда кажется, что мир рухнул.

Фото: eastnews.ru, globallookpress.com, kinopoisk.ru